отвоевала. Теперь эти вещи будут служить ей.
Закончив, девушка открыла глаза. Лазура невидящим взглядом уставилась на разложенные перед ней травы и книги и делала загадочные пассы руками. Эла улыбнулась – сестре всегда было проще «считать на пальцах», как она это называла.
Наконец, Лазура закончила, и, закрыв глаза, потерла их ладонями. Эла собрала принадлежавшие теперь ей вещи и отнесла их в дом. Книги она расставила на полки, травы разложила по корзинам или подвесила под потолок, а ведьмины мешочки положила в свинцовый ящик.
В дом вошла Лазура с небольшим кожаным мешком на плече.
– Пока, увидимся на Лита.
Эла кивнула и коротко улыбнулась. Когда сестра улетела, она вышла на веранду и посмотрела на небо. Она не слишком сильна была в астрологии, но кое-что понять могла. И понимала она, что, скорее всего, им не суждено увидеться на этом веселом празднике летнего солнцестояния.
Глава 3
Едва забрезжил рассвет, Эла открыла глаза. Ей ужасно не хотелось вставать, но без зарядки ничего не выйдет. Она потянулась и высунула ногу из-под одеяла. И тут же засунула ее обратно, так холодно было в комнате. Сквозь занавески начали пробиваться первые солнечные лучи. Чертыхаясь, Эла скинула одеяло, встала и скорее накинула шубу. Сунув ноги в угги, она поспешила вниз, на веранду.
– Эрон, завари мне кофе! – крикнула она, выходя.
Сев в кресло, она стала смотреть, как постепенно небо из фиолетового-алого становится туманно-розовым, потом золотым и, наконец, голубым.
Невидимый и неосязаемый Эрон поставил чашку с дымящимся кофе на столик рядом с креслом.
– Спасибо.
Сделав глоток, она зажмурилась – кофе обжог язык, но ничто не могло помешать ей насладиться утром. Это она и называла зарядкой. Пропустишь – и весь день насмарку.
Сквозь густые ветки елей просачивался свет и ложился яркими пятнами на поляну. На куст шиповника, растущий прямо у лестницы веранды, сел соловей. Он посмотрел на Элу черным глазиком, покрутился и только раскрыл клюв, собираясь запеть, как его спугнул некто, притаившийся в кусте и решивший вдруг вылезти наружу. Сначала показалось лицо, правда, больше смахивающее на пень, а потом и туловище, состоящее будто сплошь из веток. Болотисто-зелеными глазами существо уставилось на Элу и застыло, не вылезши до конца.
– Ты зачем соловья спугнул? – спросила она, не отрывая взгляда от неба.
– Я сам тебе спою, лучше любого соловья, – проскрежетал живой пень, сложил кору трубочкой и засвистел.
Было удивительно, как он умудрялся издавать столь чистый свист и вести такую волшебную мелодию. На свист слетелась пара птиц. Сев на перила, они оглядывались, пытаясь понять, кто из сородичей их позвал. Господин пень все продолжал свистеть, при этом потихоньку выбираясь из куста. Вот уже он показался целиком, медленно добрался до ступенек и сел. Казалось, он совершенно расслаблен, как вдруг, резко оборвав свист, сделал молниеносное движение
