нарушитель, то есть Тузик.
– Огонь разводите рядом с жилищем, должно быть ведро с водой и багор! – Не унимался госслужащий.
– Та-а-ак, значит, багра нет… – Майоров присел на корточки, осматривая местность в поисках бычков. – А курят тут регулярно?
Не успев получить ответ на свой вопрос, он услышал пронзительный визг курсанта:
– Това-а-арищщщ майо-о-о-ор… гори-и-и-им!
Дело в том, что в поисках вещдоков от былых правонарушений – а уж они-то были – майор присел на корточки рядом с костром спиной к нему, в результате чего длинные полы его плаща спустились в огонь, уже едва тлеющий, но еще вполне жаркий… и потихоньку занялись… Удивленный майор поднялся, не видя, каким бодрым огоньком занялся плащ у него за спиной, и вопросил курсанта:
– Ты чего орешь, идиот?
– Та-та-та-тава-а-арищ майор… – только и мог выговорить курсант.
– У тебя плащ загорелся, мудило, – выпалил Беляш, – на землю, срочно!
Беляш кинулся за одеялом, накрыть майора – простейший способ сбить пламя.
Но огонь в это время перекинулся уже на фуражку, и Майоров, почувствовав его своим затылком, в ужасе заорал курсанту:
– Воды-ы-ы-ы, живо!
В этот раз курсант не растерялся, быстро подхватил стоявшее у костра ведро и, замахнувшись, резким движением надел это ведро на Майорова. Раздалось шипение, пошел пар. Пламя погасло, майор потух.
Но тут из ведра, под которым была голова несчастного майора, раздался дикий визг…
– Ети вашу мать, уроды, вы за это ответите!!!
Вместе с визгом по округе начал разноситься соответствующий запах…
В ведре, разумеется, была не вода. Беляш и Тузик, как образованные люди, не могли не держать рядом с домом ночную вазу, содержимым которой, как оказалось, добрый курсант и окатил Майорова. Ведро сняли. На потерпевшего больно было смотреть. Некогда деловой, уверенный в себе, целый майор стоял, трясся, обтекая желтыми струями. Мокрые волосы, как это ни странно, торчали во все стороны, взгляд у него был жалкий и потерянный. Штрафовать ему больше никого не хотелось.
– Хомячок обоссанный! – выдал Тузик, виновник, в общем-то, происшествия…
Курсант отодвинулся от Майорова подальше. С майором, на фоне отстранения «друга» в виде курсанта, а также на фоне полученного им физического и морального унижения, начали происходить удивительные метаморфозы. Бормотание его вместо слов «ответите еб нах», «накажу банаврот» и т. д., начало включать в себя человеческую речь и, в конце концов, закончилось фразой: «Помогите, мужики, водички принесите, пожалуйста, а то как я в таком виде в машину-то сяду».
– Во-о-от, – сказал Тузик, – можешь же, когда хочешь, по-человечески разговаривать!
– Да не могут они, – грустно констатировал Беляш. – Все эти держиморды околоточные, бесконечные проверяющие, менты, пожарники, главные по мусору, распределители благ, госслужащие с медной мордой не могут. Только вот так,
