единственного пути было пусто и пыльно. Разве только голуби с воробьями выясняли вечно натянутые отношения. Ей было скучно. Иван Константинович со вчерашнего вечера ничем порадовать даму не мог, потому что пил! Пил не один, а в компании своего начальника, местного распорядителя сельскохозяйственных угодий господина Петрушина.Иван Константинович оторвал взгляд от стакана, бережно перенес его на буфетчицу Весту и, растягивая слова, спросил:
– Где этот писающий мальчик?
– А я почем знаю! – пожала плечами Веста Маратовна, – может случилось что, а может домой пошел!
– Не бухти! – грозно возвысил свой нетрезвый голос Иван Константинович – не может он уйти! Не каждый день комиссия с деньгами сюда едет! Сходи, закуски принеси лучше!
– Да вы ее еще вчера всю уничтожили! И ту, что для встречи привезли, и мою. Нечего нести! – не превышая меры, с уважением к руководству огрызнулась Веста, не меняя позы.
«Да и зачем нести, потом деньги месяц клянчить у этих оглоедов, да свои в кассу докладывать!»подумала опытная Веста Маратовна. Иван Константинович тоже стал смотреть сквозь пыльное окно, пытаясь о чем-то вспомнить и сосредоточиться на важном.
– Что-то ваша комиссия никак не приедет, Иван Константинович! –не без ехидства заметила буфетчица. Иван Константинович ее не услышал, погруженный во внутренний мир неопределенности и ожидания то ли комиссии, то ли еще водки.
– Ну какая комиссия на пригородной электричке к нам поедет? –Веста поднялась, собрала что-то со стола и двинулась в сторону прилавка, – тем более у нас их всего две, утренняя и вечерняя!
Сквозь туман отрешенности пронзительные слова Весты дошли до Ивана Константиновича. Надо было что-то делать! Он встал, недолго покачался над столом, погрозил пальцем вслед удаляющейся Весте, нехорошо икнул и снова сел. Уходить не хотелось, потому что в нем открылось нажитое горьким опытом ощущение проблем. Они, не таясь, ожидали его с нетерпением прямо за вокзальными дверями. Как всякий нормальный человек в загуле он тосковал по жизни простой, свободной, не опутанной зависимостями. Дом, жена Наталия, трое детей, социалка, жкх, ипотека и кредиты не то, что мешали жить, а просто армированным боевым бетоном задавили удалого Ивана Константиновича. Он не выдержал печальных соображений, поднял презренный граненый стакан и опрокинул его в себя. Две жалкие капли упали со стекла в него, огорчив его до невозможности.
– И водка кончилась! – спросил завхоз.
– И водка! Все кончилось, Иван Константинович! И я кончилась! – Веста громко отвечала, убираясь там у себя за прилавком, хлопая дверцами, гремя посудой. Потом вышла к завхозу похорошевшая, в уличном наряде и решительно объявила:
– Все! Обед у меня! Имею право! –и чуть сбавив тон добавила, – шел бы ты домой, Иван Константинович!
– На какой обед,
