просыпайся!"
Ее глазки открылись, и она улыбнулась мне:
"Мамочка, привет!"
Камень упал с моего сердца! Она разговаривает и улыбается… Все в порядке! Я начала целовать дочкины глазки, лобик и щечки. Я хотела обнять ее, но, еще только войдя в комнату, сразу заметила, что Эмма все еще подключена к различным аппаратам, и любые движения могут быть болезненными и даже опасными для нее. Я побоялась нанести ей вред своими прикосновениями. Я улыбалась и болтала беспечно, как будто вся эта ситуация, в которой мы находимся, обыденна и обычна. Хотя внутри меня был ужасный страх, я никогда раньше не сталкивалась с такими условиями, помещением, ситуацией, обстоятельствами – все было таким непонятным и пугающим. Но внешне я держалась всеми силами, чтобы моя дочь не заметила мое состояние. Я была потрясена и ориентироваться не могла, я ничего не понимала, но была уверена – я должна быть спокойной, должна быть сильной и жизнерадостной, чтобы ребенок выздоровел! Это был еще один момент потрясения, который разделил мою жизнь на "до" и "после". Это была еще одна ситуация, когда я думала, что хуже уже не будет. Этот стресс, увидев моего ребенка без движения, с огромными пластырями, потряс меня до самой глубины души. Я и моя дочь пережили этот тяжелый послеоперационный период. Мы в результате пережитых страданий стали еще сильнее. Но мой муж этот шок не прожил, и мы все больше и больше отдалялись. Семь дней подряд я ходила в реанимационное отделение и ухаживала за моим ангелочком. Если в первый день мне даже было страшно смотреть на оперированный животик моей дочери, то на седьмой я уже четко знала, как обращаться с пациенткой. И я активно занималась упражнениями для ног, сама проводила процедуры по умыванию и массажу, перемещала с одной стороны кровати на другую, чтобы не появились пролежни; следила за температурой, темпом питания, колебаниями температуры, выделением мочи. Моей дочери были введены несколько катетеров: один в спину – другой в грудь, поэтому она не чувствовала боли, только было ощущение дискомфорта, она не могла двигаться и все время лежала, даже вставать не разрешали. Кормили через вену, так как после такой тяжелой операции сама она не могла питаться. Мы с Эммой словно вернулись в раннее детство, когда она была совсем малышкой, и мама заботилась о ней: кормила, умывала и играла. Только вот детство у нас и в правду было беззаботное и радостное. В данных обстоятельствах нашу радость омрачало только одно – послеоперационное состояние. Но как только ужас и страх отступили, мы активно занялись программой восстановления. Следовали нашему конкретному режиму и развлекались, насколько это было возможно. Медперсонал был очень отзывчив и обеспечил нас видеомагнитофоном и телевизором, к которому была добавлена хорошая видеотека: мультфильмы, комедии и популярно-познавательные фильмы. Первые три дня были критическими, держалась высокая температура, но, в конце концов, ситуация стабилизировалась. Прошло семь дней, и в начале этого периода мы думали, как медленно идет время, очень хотели,
