доверху и укатывал их себе домой, разгружал, возвращался в Магазин, нагружал по новой и опять укатывал. Однажды заполнил дом вместе с сенями всякой всячиной до потолка, так что пришлось в баню на некоторое время переселиться. Не из жадности или опасения, что поставка продуктов в Магазин может неожиданно прерваться – просто хотелось эксперимент поставить, посмотреть, что будет, если я так поступлю. Ничего не случилось – пришлось писать очередной отчёт в бане, где среди прочего – подробно рассказывать о своём беспримерном набеге на Магазин. В общем, вскоре мне всё это надоело, да и многие продукты без морозильной камеры и холодильника "поплыли" и начали пованивать. К концу недели я уже был готов сам продукты из дома выкидывать, написал жалобу в отчетной тетради с просьбой извинить меня и освободить мой дом от хлама и мусора.
Посредник, приходящий один раз в неделю, чтобы забрать отчетную тетрадь и унести её, куда положено, ничуть не удивился, когда остановился напротив распахнутой настежь двери в сени и увидел битком набитое помещение. И даже не поморщился от запаха, идущего оттуда. Ушёл сразу после того, как я молча вручил ему тетрадь. А на следующий день на длинномерном грузовике приехала бригада Поставщиков: не произнеся ни слова, взялись за дело, часа два у них ушло на то, чтобы вынести всё, что я принёс из Магазина, прибрались и даже проветрили дом, так что, когда они уехали, а я вошёл внутрь, там пахло утренней лесной свежестью, на полу и вещах не было ни пылинки, и царил порядок, как в музее.
Преодолев странное пространство между кассами, где, казалось, не существовало воздушной среды, в которой могли бы распространяться звуки – телега бесшумно катилась по мраморному полу, шаги тонули, как в вате. И невозможно было проверить, есть тут воздух или нет, потому что передвигаться приходилось, затаив дыхание. Когда мы с Микаэлой наконец-то оказались по ту сторону кассового ряда, оба громко и почти одновременно вздохнули с обленгчением.
– Ты можешь мне объяснить, зачем держать тут все эти кассы? – голос Микаэлы, может быть, и хотел бы стать возмущенным, но это у него не получилось. – Всё равно ведь не запрещается брать в магазине всё… Нет ни охраны, ни кассирш… Но при этом кассы не убирают. Не понимаю я этого. Убери ты эти проклятые кассы, и дышать станет легче.
– Возможно, именно в этом-то и вся загвоздка. Кассы не убирают, чтобы сохранить в нас элемент напряженности и тревоги. Чтобы оставить нам напоминание: не всё здесь так просто и не совсем бесплатно… Иначе мы расслабимся, превратимся в простых обывателей, в обычных потребителей. Будем есть, спать, иногда прогуливаться… Подробные отчёты перестанем составлять, мозги совсем засохнут… А так мы проходим мимо касс и вспоминаем, что у нас есть работа, которая оплачивается – вот, целый торговый центр, где есть всё, что душе угодно, и можно брать, что заблагорассудится… Мы ни в чём не нуждаемся, практически любой наш запрос быстро рассматривается и удовлетворяется… Сплошные пряники…
