грудь под порванными лоскутами футболки и тугой пресс. Пока она решала, что из этих мест менее интимное – грудь или живот, ее руки скользили по телу парня вверх и вниз.
– Плотнее держись! – подсказывал Дэн, – иначе тебя сдует!
В какой-то момент, табун мурашек рванул от ее прикосновений к его коже вверх до самой мочки уха.
Резко тормознув, Дэн поставил байк на переднее колесо, и Тёма навалилась ему на спину.
– Вот так плотно нужно быть друг к другу. Поняла?
Он чувствовал, как часто она дышит открытым ртом. С какой скоростью бьется ее сердце. И как тепло его спине. Он давно забыл ощущение, когда кто-то готов тебя прикрыть.
Но она… она принесла баллончик и даже почти справилась с ролью «любовницы». Почти, но не совсем. «Что ж», сжимал прижимал он ее ладонь еще плотнее к своей груди, «опыт – дело наживное».
Он мучался дилеммой – почему не может ее «допросить», как собирался. Узнать про тот вечер в коттедже, когда она крикнула ему:
– Это оно… начало всего. Это… начало Тёмного дня.
«Кто же ты…» – держал он руль одной рукой, пока второй сжимала ладони Тёмы у себя под грудью. На том самом месте, где у него когда-то было сердце.
Глава седьмая. Жар трех сотен морозилок
Байк вильнул, разворачиваясь на месте на сто восемьдесят, и замер. Сразу стало тихо. Сиденье качнулось, и Тёма поняла, что Дэн с него спрыгнул.
– Где мы? – спросила она. – Трамвай. Слышишь? Тут где-то недалеко трамвай?
– Пойдем.
– Куда?
– Промывать твои глаза. Для начала.
– А для продолжения? – сдвинула она плотнее концы лифа.
– На главное блюдо – разговор. Ты расскажешь всё, что знаешь про флешку, Кристину, и прошлое лето.
– Но я не уложусь и в два часа.
– Тогда уляжешься здесь на ночь.
– Размечтался! – пусть она не видела ничего кроме пятен и бликов, Тёма принципиально зашагала в другую от него сторону.
– Там мост, – предупредил Дэн, – Тёмный.
– Что… – замерла Тёма на месте, – откуда ты знаешь?
– Я расскажу… – раздался его голос совсем близко от нее.
Тёма подняла руки к повязке на глазах, но Дэн остановил его коротким, но требовательным касанием:
– Никто не знает, где я скрываюсь. Как тебя зовут, Роксана?
– Тёма.
– Нет, я Дэн. Ты головой не вниз не падала с платформы?
– Нет же, моё имя Тёма.
– Родители назвали тебя Артём? – еле сдерживал он смешок.
– Артемида! И кончай уже!
– Заканчивай… Ты же девушка, что за вульгарности?
– Ржать кончай. Ну… заканчивай! Меня назвали Артемида, а сестру Аполлония. Все зовут ее Лона.
– Лона и Тёма, – посмотрел Дэн в небо, – как Луна во Тьме, которая освещает путь.
Теперь остановилась Тёма, туже скрещивая их пальцы.
– Да…
