«Что, черт возьми, это должно означать для меня? Это утверждение излишне, потому что оно совершенно самоочевидно. Ведь если то, что говорит Кант, не является истинным и доказанным, то это просто ложь или сомнительный материал, которому место в мусорной корзине».
Да, так говорит обыватель, и так говорит Кант, который, как я правильно предположил, тоже работал с обывательским умом; но очень многие, почти все опекуны и попечители, которые представляются исследователями Канта, придерживаются другого мнения. Они говорят, например, если свести их мнения к одному:
«Ни в коем случае не все, что Кант говорит в „Критике“, хорошо, в сущности, он ничего из того, что утверждает, не доказал сокрушительным образом, да и вообще ничего не доказал, во многих случаях грубейшим образом противоречил сам себе и ни в коем случае не создал истинной науки, а в лучшем случае исторически преходящую (в светских терминах: „сомнительную“) науку (т.е. ненауку). Однако, несмотря на все это, некоторые положения учения Канта чрезвычайно ценны, его учение гениально, несмотря на его противоречия, более того, противоречия – это знак качества».
Таким образом, читатель убеждается в том, что «обычное», или непрофессиональное, понимание Канта также противоречит пониманию знатока. Ведь Кант отправляет всю свою доктрину (как и читатель) в мусорную корзину, если она не делает всего. Знатоки, напротив, сохраняют несколько ее частей (одну эту, другую ту) и отказывают Канту в скромном праве заталкивать свою доктрину в пасть «философских идей». Но это столкновение между буферами сознания обывателя и знатока – еще не все. Третье весьма тревожное обстоятельство заключается в том, что знатоки расходятся не только с доктриной Канта, но даже друг с другом.
Ибо один считает, что Кант учил так, а другой – что совсем наоборот. Один считает, что определенная часть его учения верна и потому ценна, другой – что эта же часть неверна. Один считает, что предложение истинно, потому что дано доказательство, а другой – что оно истинно, хотя доказательство не удалось.
Из этого ограниченный неспециалист преждевременно сделает вывод, что первые тысячи ученых обвиняют друг друга в том, что они ошибаются в своих интерпретациях Канта, и тем самым даже обвиняют друг друга в том, что они неспециалисты, а не эксперты по Канту. Но это далеко не так! Все оказывается совершенно иначе, совершенно чудесно, совершенно удивительно. Противоречивые интерпретации Канта ценятся и почитаются как «проницательные» и «ценные» «взгляды Канта».
Однако мы, простые обыватели, не знаем, какая из этих «ценных» интерпретаций Канта верна, то есть какая из них правильно отражает доктрину, не знают этого и «эксперты». Ибо никто из них еще не доказал правильность своей «кантовской интерпретации». Но такая мелочь, как строгое, убедительное доказательство, в кантовских джунглях и не требуется.
