тянет меня к себе, заворожённо смотря на мои губы, а затем резко меняется в лице и жёстко садит меня на кресло. Теперь почётное первое место по хвату моих предплечий достаётся не Эгену, а невыносимому рыжему оборотню.
– Ещё раз так меня схватишь – руки по локоть откушу! – на последней фразе я вскрикиваю и сердито топаю ногой. Сама не могу разобрать, что меня так злит – его хватка или то, что он оттолкнул меня, лопнув зародившуюся надежду как воздушный шарик.
– А зубы-то не маловаты? – его слова звучат так язвительно, отчего я закипаю ещё сильней.
– Для тебя – в самый раз, – огрызаюсь и, вторя его движению, складываю руки на груди.
– Какая жалость, – натягивает на себя маску печали, – твоей участливости и сердобольности хватило всего ничего. Но что же мы сейчас видим? – он изумлённо приподнимает брови и разводит руками. – Ты всё та же истеричная и тошнотворная жаба.
Каждое его слово пропитано ядом, которое отравляет мой разум. Ещё чуть-чуть и мой колпак слетит. И та, другая Зои покажется божьей милостью, в отличие от меня.
– Как ты смеешь называть меня жабой? – захлёбываюсь от возмущения. – Ты… – я тычу в него пальцем, продолжая попытки успокоиться, но выходит паршиво. – Наглый, рыжий козлина. Я больше не намерена с тобой разговаривать.
У Долоса вытягивается лицо от удивления и тут же сменяется яростью. Похоже, я перегнула палку и мне сейчас настанет полный трындец. Что ж, пора сваливать.
Я открываю дверь повозки и практически выпрыгиваю из неё. Хорошо, что она стоит, иначе, не отделалась бы ссадинами и ушибами.
«Почему она вообще стоит?» – где-то на периферии возникает мысль. Но я от неё отмахиваюсь и уверенным, быстрым шагом направляюсь в джунгли. Плевать, что я ни черта не знаю эту местность, мне необходимо сейчас успокоиться.
Через несколько шагов Долос нагоняет меня и резко разворачивает к себе. Повозки уже скрылись за деревьями, а это значит, что ни один из мужей не увидит, что здесь происходит. Если будет нужно – закричу. Надеюсь, услышат меня.
– Я с тобой ещё не закончил, – угрожающе произносит он. А у меня внутри закручиваются противоречивые чувства: с одной стороны, злость и обида, а с другой – похоть, дикое желание.
– А я с тобой закончила! – выкрикиваю ему в наглое лицо. Пытаюсь вырваться, но всё бесполезно. К вечеру точно проявятся синяки.
– Больше не смей, – он больно сжимает мои плечи, – слышишь, – встряхивает так сильно, что у меня весь мир начинает кружиться перед глазами, – оскорблять меня.
Всё-таки мне удаётся вырваться из его тисков. И, отступив на шаг, я влепляю ему звонкую пощёчину.
– Если ты хочешь, чтобы тебя уважали – сперва прояви своё уважение к другим!
Долос неподвижно стоит, возвышаясь надо мной. Такой мощный, что, по сравнению с ним, я хрупкая тростиночка. На его лице заиграли желваки. Он притронулся к покрасневшей щеке. И с таким бешенством посмотрел на
