в кафе на площади? В Похмелюгино вообще есть площадь? А в Малой Тухловке? А в какой из наших деревень есть такая площадь, как здесь?
–В Москве!– хмыкнул Брыкин.– Красная. Сколько тут, кстати, населения?
–Тысячи две-три, не больше.
–Всего-навсего?! На две тысячи – пять, нет шесть кафе! Это только тут, а, поди, за углом еще имеется! Ну нет, с нами не сравнить, согласен. Если это место взять по числу душ, то дыра-дырой, а вид такой… внушительный! Ляльк, сколько в твоем Похвистневе кафе? Одно хоть есть?
–Да там полно и кафе, и ресторанов! – отозвалась Ляля, задетая.– Правда, я там не была уж не знаю сколько.
–Похвистнево – это где? – спросила Анна.
–В Поволжье. Я родилась там. Между прочим, это – не деревня, а районный центр! Там тридцать тысяч живет, даже больше!
–Тридцать тысяч, по французским стандартам, – крупный город,– заметил Норов примирительно.
Брыкин допил коньяк и удовлетворенно заметил:
–Умеют делать враги, не отнимешь.
Он подмигнул Ляле.
–Скоро свой лить начнешь, а?
Ляля, несколько обиженная его неуважительным отзывом о таком известном центре культуры как Похвистнево, чуть оттаяла.
–Ну, коньяк-то не знаю, а вино планирую прям со следующего года запустить,– подтвердила она.
–С этим Жеромом можно любые дела мутить,– доверительно сообщил Брыкин Норову.– У него связи – на самом высоком уровне… Если из России, допустим, надо бабки аккуратно сюда отогнать или спецразрешения какие-нибудь получить, ну, ты понял, да?.. Замок, который я Ляльке беру, – вообще – эксклюзив, его в продажах не было. Никаких объявлений, никакой рекламы. Жером нам его, можно сказать, по блату устроил. Умер прежний владелец, а наследнику срочно деньги понадобились, а он – приятель Жерома. За него вообще-то трешник хотели.
–Три миллиона двести тысяч! – уточнила Ляля.
–А он нам его за два с половиной сделал. Я ему двушку официально безналом загоняю, а пол-лимона кэшем, и все чисто. Двести уже отдал, авансом.
–И еще двести пятьдесят перевели, когда компроми де ван подписали,– добавила Ляля.– Почти пол-ляма отвалили. Но шато – закачаешься! На горе стоит, рядом часовня, внизу собственный парк, а дальше – виноградники!
Должно быть, только русские, с их врожденной убежденностью в том, что законы существуют для того, чтобы их нарушать, могут с такой удивительной легкостью обсуждать в малознакомой кампании свои темные сделки.
* * *
Из кафе на улицу выглянула Клотильда.
–Поль, Анна!– позвала она.– Президент уже начал! Вы идете смотреть?
–Пойдем? – спросил Норов остальных.
Брыкин сморщил свой кривой нос.
–Да ну его на хер! Все равно я по-французски не понимаю. Поехали, Ляль!
–Я хотела бы послушать, – сказала Анна.– Вдруг границы закроют? Как тогда возвращаться?
–Да
