были теперь выступить в привычной роли разгадчиков недосказанной Петром мысли, которую, тем не менее, необходимо было развить в духе его намерений. И если раньше это происходило в силу страха взыскания со стороны Петра, то теперь под влиянием честолюбия и инстинкта самосохранения, заговорившего с тем большею силой, что против властного голоса истолкователей воли Петра выступили теперь с традиционной осанкой тени прошлого величия, остатки думской знати, которые хотя при Петре и «не в авантаже обреталися», но не были окончательно затерты его властным игнорированием, и теперь, несмотря на свою малочисленность, заявили о себе с тем большей уверенностью и авторитетом, что чувствовали под собою сочувствие много выстрадавшей при Петре оппозиции, сильной своею затаенностью и неизвестностью, и освобождавшаяся теперь от страха перед умирающим Петром. «Князь Д. М. Голицын с товарищами» (Долгоруким, Репниным и П. М. Апраксиным) были страшны для сторонников Петра не только своим прошлым в качестве вождей оппозиции, но и в качестве настоящих сторонников кандидатуры ребенка Петра, единственного законного по обычаю наследника его внука. «Как только великий князь будет объявлен императором, то часть шляхетства и большая часть подлаго народа станет на его стороне»119 – по словам знатока тайных помыслов русского народа, каким был начальник Тайной канцелярии П. А. Толстой.
Голицын с товарищами для пользы общего дела готовы были пойти на компромисс и объявить Петра Алексеевича императором, а его мачеху, Екатерину Алексеевну, регентшей, при сотрудничестве Сената. Но могли ли «птенцы Петра» ограничиться этой «помазкой по губам». Для Меншикова, Толстого, Ягужинского, Головкина и других слуг Петра нужно было сыграть «ва-банк»: ведь наивно было рассчитывать, что сын не отомстит им, цепным слугам Петра Великого, за вынесенный ими смертный приговор отцу, царевичу Алексею; и регентство Екатерины их не спасет: оно временно, да к тому же непрочно. «Это распоряжение [о регентстве Екатерины] именно произведет междоусобную войну, которую вы хотите избежать, – ответил Толстой на предложение Голицына, – потому что в России нет закона, который бы опередил время совершеннолетия государя; как только великий князь будет объявлен императором, то часть шляхетства и большая часть подлаго народа станет на его сторону, не обращая никакого внимания на регентство»120.
Совсем другое дело, если Екатерина при их содействии станет полновластною государыней: ее интересы, безопасность и судьба тесно связаны с судьбой, интересами и дальнейшей карьерой ближайших слуг Петра; они могут вместе управлять во имя заветов Петра; опираясь друг на друга, они удержат у власти и безопасность. С другой стороны, Екатерина, обязанная только им и безопасная только их поддержкой, будет во всем послушна им, – и при ней «птенцы Петра» развернут крылья пошире, чем при
Соловьев М. С. История России с древнейших времен. Книга четвертая. Том XVI – XX. Второе издание. СПб, Общественная польза, 1896, стр. 866.
Там же, стр. 866.
