зашепталась толпа. Напуганная женщина в очках, стоя спиной к зеркалу, незаметно стала стаскивать простынь как раз в момент появления священника. Отец Анатолий улыбнулся, и тут же сменил улыбку на строгий взгляд, давая понять, что он всё понял.
– Дорогие мои, православные! Покойники в зеркалах не живут! Пожалуйста, не будьте язычниками.
Отпевание прошло довольно быстро. В зале началась суета, мужики спешно схватили гроб и двинулись к выходу. Мимо прошел Петрович, Алексей, почувствовав неприятный запах, скривил лицо.
– Веришь мне теперь? – сказал Антоха, уловив его мимику. Алексей заулыбался, тут же поймав себя на этом и снова сделав серьезный вид. Получилась резкая смена гримас.
– Да правильно, верни покерфэйс, не к месту ты лыбу давишь, – на полном серьёзе сказал Антон.
– Я так и знал! – с трудом сдерживая улыбку, ответил Алексей. – Уйду подальше, а то ты меня доведешь до греха.
– Думаешь? – снова спросил Антон, держа серьезный вид.
Алексей отошел в другую сторону, что бы сосредоточится на своих чувствах. Его нахлынула волна воспоминаний. Он вспомнил, как таскался всюду за отцом, тот брал его даже на работу; как любил он вечерами сидеть во дворе – доставая отца своими нелепыми вопросами. Ему нравилось ходить с ним на ночную рыбалку, где наступала полная тишина, там они были отделены от целого мира, в полном одиночестве, словно хозяева этой земли. Он понял, как много любви тот ему дал. Сколько тёплых воспоминаний оставил в его жизни. Но тут же всплыли картины из прошлого, те, что отдалили их друг от друга навсегда. Непреодолимая пропасть обид, тот юношеский максимализм, так и не дали ему перешагнуть через свою гордость даже будучи уже довольно седым. Он проиграл в памяти тот день, когда после девятого класса отец отдал его в тракторный техникум; Алесей зная, что не будет трактористом, пытался объяснить, что у него свои планы на эту жизнь – он хочет уехать. Для отца это был удар, уехать – в стране страшное время, кругом бандитизм и разбой уехать, единственный сын. Остановить его было невозможно, он собрал чемодан и был таков. Без средств к существованию, без связей и только с ворохом амбиций в чемодане он остался один в чужом городе. «Я всего добился сам, было сложно и одиноко, пап ты же знаешь, я не хотел что б всё так, прости», – Алексей вспомнил тот разговор и понял, что его обида на отца была не оправдана. «Ты просто боялся за меня, а я-то подумал тогда, что ты хочешь привязать меня к себе и поэтому мне надо обязательно выбраться из этой дыры. А теперь думаю что всё зря», – он разговаривал с ним, словно тот мог его слышать. Ему становилось легче от этой мысли: «И почему понимаешь только после того как потерял, ты же звонил а я считал что мне некогда, я потеряю время. Вот я его и потерял!»
Люди забирались в автобус, Алексей, не желая смешиваться с толпой, сел в свою машину. До кладбища путь стоял не близкий, длинная дорога вдоль поля и мимо той самой будки, которая была ярким отпечатком его детства. Она заросла и потеряла свой блеск, кое-где были треснуты окна, буквы стёрлись – теперь это был «лефон».
Он
