недоумевал. Почему мой друг, допуская, что эта женщина очень подозрительна и, возможно, опасна, собрался пойти с ней в ресторан? Зачем ему неприятности?
– Ты действительно хочешь пойти с ней в кабак? – спросил я Стаса, когда мы остались наедине.
– А почему бы и нет? Как видишь, пока что она не сделала нам ничего плохого.
– Неужели ты не замечаешь, что она себе на уме? Мне, например, очень неуютно находиться рядом с ней.
– А мне – наоборот, – парировал Стас.
– Это потому, что в твоей голове любовный туман, – не сдавался я. – А в таком состоянии очень легко просмотреть опасность. Лично мне совсем не хочется встречаться с этой бабой.
– Вот и хорошо, – обрадовался мой напарник, – я пойду один. Но ты не волнуйся, я учту твои подозрения, – заверил меня Стас. – К тому же, мои друзья в Питере наведут справки про Лайму. Я их потороплю, и к встрече с ней буду во всеоружии.
В гостинице Стас первым делом отослал фотографии со своего электронного фотоаппарата. Потом он долго кому-то звонил и долго о чём-то договаривался. Меня его переговоры не интересовали: я знал их тему. Наконец, он сообщил мне, что всё уладил, и что через несколько часов должен прийти факс. По его расчётам, сам он к этому моменту уже будет с прибалткой, а мне он поручал получить факс и, если его содержание этого потребует, доставить его ему.
– Как только факс придёт, его принесёт тебе в номер коридорный. Не бойся, я предупредил его о твоем познании английского языка. Всё, что от тебя требуется – открыть ему дверь, – Стас, вроде, продумал каждую мелочь.
С видом человека, выполняющего важное дело, мой друг приступил к приготовлениям к свиданию. Он побрился во второй раз за день, побрызгался туалетной водой, которую пускал в ход только в особых случаях, и надел свой лучший костюм. Мне не известно, захватил ли он с собой кое-что из аптечных товаров, но я заметил, что вышел он за полчаса до оговоренного времени.
– Не скучай, пока я буду на задании, – сказал он на прощание.
– Не заболей там постыдной болезнью, агент, – съехидничал я в ответ.
Реакции не последовало. Торопливо захлопнув дверь, Стас оставил меня в одиночестве.
Мне было совершенно нечего делать. Пытаясь себя занять, я покрутил механизм настройки радио. Не наткнувшись на стоящую музыку, я обратился к телевизору. На одном из каналов шли новости. Теленовости – интернациональная передача. Их можно смотреть на любом языке. Всем известно, что мир катится в пропасть, и мы стоим на пороге глобальной катастрофы, а то, на каком языке говорит об этом диктор, не имеет значения. Я выключил звук и принялся сам себе комментировать мелькающие картинки. Я и не заметил, как за этим занятием начал клевать носом. Поэтому, когда в дверь постучали, и кто-то принялся кричать на английском языке, мне не сразу пришло в голову, что этот кто-то был коридорным и он обращался ко мне. Я машинально открыл дверь и взял протянутый мне факс.
С листа на меня смотрела Лайма. Её милое личико я сразу узнал, несмотря на непривычный фон. Лайма была сфотографирована рядом с милицейской
