замолчал, устало отпил из бокала остатки напитка. Кожа на голом черепе покрылась испариной, изумрудные глаза уставились в одну точку перед собой. В зале стояла гнетущая тишина. Внезапно я осознал, что Ска нет на своем месте бармена, нет ни за моей спиной, нет нигде в зале. Давид как будто не замечал исчезновения телохранителя, опустошенным рассеянным взглядом взирая на лебединые шеи барных кранов.
Матрикс залаяла, гулко и хрипло. Мы с Давидом одновременно вздрогнули и посмотрели в сторону двери сквозь сизо-зеленую дымку. Прошло секунд десять; все оставалось как прежде.
– Стареешь, девочка моя, – подмигнул хозяин сконфуженному питомцу, поднялся с места и направился к одному из бильярдных столов.
– Предлагаю продолжить беседу за партией, – обратился он ко мне, выставляя треугольник из белых шаров на полотне стола. Я кивнул и медленно проследовал за ним, пристально глядя на ротвейлера, держась от него как можно дальше. Деньги бесформенной кучей остались лежать на столешнице бара.
– Если я не скажу, она и не тронет. Не бойтесь.
Давид великосветски подал мне кий.
– Животные меня любят, – отозвался я вяло.
– Вот и чудно. Разбивайте, Глеб.
Примерился, сделал резкое движение, и в зале раздался хлесткий стук бьющихся друг о друга тяжелых шаров. Я не имел ни малейшего представления о правилах этой игры; два шара исчезли в чреве стола; мой оппонент одобряюще мне кивнул. Рассеянно ударил еще, попав по ближайшей сфере – та медленно, словно круглый ленивый кот, ткнулась о темную лузу и откатилась обратно к центру. В голове гудел хаос: рассказ Давида воспринимался как доза неизвестного наркотика: эйфория от ожиданий и страх от возможных последствий, запретная любовь, счастье, потеря… Мысли спутались. До этого момента все в моей жизни всегда было предельно ясным, а здесь же… Чужие грехи, чужие интриги и страсти – и ничего моего. В конце концов, эта история, эта безумная исповедь, могла быть чистой воды ложью, байкой глумливого сказочника, свихнувшегося от наркотических оргий, а может, дотошно выверенная до мельчайших деталей история, действительно произошедшая с кем-то когда-то, призванная одурачить меня и встать на сторону рассказчика. Но зачем? Для чего я вообще нахожусь здесь? Какое мне дело до всего этого?
Деньги?..
София…
– Тибо ван Люст, – вдруг произнес Давид и загнал подряд три одинаковых как близнецы шара, не прилагая при этом видимых усилий. – Откуда он вам известен?
– С ним лично я не знаком. Но его сын когда-то имел весьма прямолинейные виды на мою жену. Как бы это объяснить… У нас с ним сложилась странная дружба. Не то, что бы я хотел иметь такого приятеля, просто он все никак не может оставить надежд…
Филин-младший издал какой-то сложный пассаж звуков: в тихой усмешке
