style="font-size:15px;"> Это грохнули выстрелы, и выстрелов было пять. И я видел нечто ужасное: пули вырывались из чрева оружия и отнимали жизнь человека. Первая вошла в его грудь – Давида с силой откинуло на спину. На вишневого цвета жакет будто пролили саму тень – под сердцем зачернело пятно. Второй выстрел пришелся в лицо: прекрасный облик превратился в страшную рану, в которой смешались осколки лицевой кости, кровь и рваная кожа. Между третьим и четвертым выстрелом прошло пару секунд; ротвейлер огромными прыжками достиг Анны, гремя цепью, и обрушил на нее весь свой дикий, звериный гнев; злой исступленный лай заполнил зал. Собака сомкнула мощные челюсти на держащей оружие тонкой обнаженной руке. Не издав ни звука, гиноид резким движением скинула с себя обезумевшую Матрикс; из прокушенной кожи проступила темная жидкость. Третий и четвертый выстрел пришелся в ротвейлера – Матрикс коротко взвизгнула и замерла на полу у кровати.
– Господи! – громко, будто прямиком в мои уши, прошептал из-за стойки Ска, выпучив красно-синие зенки. Панк не двинулся с места, но было предельно ясно, что он хотел рвануть со всех ног к обмякшим телам Давида и Матрикс, к обезумевшей Анне, но почему-то не мог.
Я видел все это сквозь серую пелену. Бурую кровь, змейки дыма после каждого выстрела, вылетающие гильзы, даже полет пули, казалось, я мог наблюдать как на замедленном повторе. Я знал: все это обман, иллюзия, все произошло за десяток секунд. Но моему мозгу было все равно. Он пребывал в трансе, сковав тело иррациональным первобытным страхом, он перемешал жалость и отвращение, сострадание и гнев, милосердие и ярость. Я хотел кричать во всю глотку от захлестнувшего ужаса, но лишь неслышно совершил короткий вздох.
Анна приняла дуло «Глока» в свой рот, обхватила губами черный короткий ствол; вдруг и совершенно не к месту вспомнил ту фотографию. Малахитовые, широко открытые глаза смотрели на меня, и я не мог отвести от них взгляд. Эти глаза настоящие. Они той, другой Анны, сестры человека, что лежит сейчас мертвый на фантастическом ложе. Что они видят? Понимает ли искусственный разум, что совершил, чувствует что-нибудь? Что осталось от той бедной Анны в этом тоскливом мире кроме кожи, волос и радужки глаз?
Теперь, когда Давид мертв, память о ней принадлежит мне.
Крики у входа и пятый выстрел раздались одновременно.
– Полиция! Это полиция! Не двигаться, суки!!!
Яркая короткая вспышка. Огонь воспламененного пороха и белая молния электричества – так умирают копии мертвых людей. И у них есть кровь. Вот она, набухающая багровым пятном в спутанных волосах цвета ржавчины, тонкими струйками заливая бесчувственное лицо. Вот она какая: красная, как у человека, но через несколько мгновений превращающаяся в коричневую радужную муть…
Запахло озоном и жженным графеном29.
Что-то сильно ударило по ногам сзади чуть ниже колен, и я повалился на пол. Впереди блеснули медовой густотой рыжие, измазанные мутной темной жидкостью локоны.
– Эй,
Графен – двумерная аллотропная модификация углерода, обладающая большой механической жесткостью и рекордно большой теплопроводностью. Используется в наноэлектронике, рассматривается как замена кремния в интегральных микросхемах
