сказала она после недолгой паузы теплым нежным голосом, заправила волосы за уши и подняла на Кирилла свои светло-зеленые полупрозрачные глаза.
Он в ответ непроизвольно улыбнулся – шире, искреннее, заинтересованнее, чем того требовали ситуация и простые правила приличия, а потом подумал о том, что Аня – и вправду самое красивое имя на свете.
Весь вечер он танцевал, пил, шутил, между делом целовался с блондинкой, но его внимание было сосредоточено на девушке друга.
Она стояла у барной стойки рядом с подругами и Стасом, смеялась и делала вид, что не замечает его интереса. В том, что она его замечала, Кирилл не сомневался: постоянно ловил на себе ее то задумчивые и пристальные, то мимолетные и хитрые взгляды. Ловил и тоже делал вид, что не замечает.
В середине вечера к ней пристал какой-то пьяный парень. Стас пытался разобраться, но выходило плохо: он проигрывал по комплекции и наглости.
Кирилл не вмешивался. Во-первых, Аня была не его девушкой, более того, он видел ее впервые. Во-вторых, вмешаться в этой ситуации – означало при всех унизить друга, поставить под сомнение его силу. Он продолжал танцевать, пить, шутить и между делом целоваться с блондинкой, но когда пьяный парень схватил Аню за талию, подошел к барной стойке и спокойно сказал ему: «Отвали от нее. Или я разобью тебе лицо». (Последняя фраза, правда, в исполнении Кирилла Романова звучала несколько иначе, но это уже детали.) Тот в ответ крикнул что-то дерзкое. Кириллу это не понравилось, и он подрался с ним.
Его друзья были в шоке: они никогда не видели, чтобы он дрался из-за девушки, тем более из-за чужой. Стас смущался и благодарил. Аня осторожно прикладывала лед к его щекам и подбородку, а спустя полчаса шепнула на ухо: «Жду тебя в туалете». Кирилл удивился, но пошел: все это было очень волнительно. Впрочем, он убедил себя, что она просто хочет поговорить наедине. Возможно, о Стасе.
– Спасибо, что защитил меня, – смущенно произнесла Аня, когда они закрылись в одной из кабинок, а потом обняла его за шею и поцеловала.
Он поцеловал ее в ответ, прижимая к себе, и вдруг почувствовал, что хочет. Хочет не так, как хотел блондинку – по привычке, машинально, по-особенному хочет – не только ее тело, но и ее душу.
Эти ощущения были настолько необычными, что он растерялся. Кирилл всегда считал, что дружба, особенно такая, долгая и крепкая – со школы, какая связывала их со Стасом – важнее любви, и не сомневался: он никогда не променяет друга на девушку, но влечение к Ане вытеснило все принципы и убеждения разом.
– Может, ко мне? – неожиданно для самого себя выпалил он, продолжая обнимать ее, и буквально прикусил язык. С силой, до боли. Кирилл не понял, как у него вообще это вырвалось.
Аня молчала.
– Извини, я не то хотел сказать, – торопливо добавил он, отстраняясь от нее. – Просто этот поцелуй…
Она растерянно смотрела на него.
Кирилл отвел глаза. Он чувствовал себя идиотом. Еще бы: только идиот мог предложить девушке друга
