быть мозг у них один на двоих.
Мама сердито посмотрела на Аннику, которая заслуживала взбучки. Затем на Венделу, которой пришлось убрать грязные ноги с приборной панели, и на меня с сочувствием:
– Ничего серьезного, дома сделаю тебе мазь из Артемизии.
Мазь Артемизии, в простонародье – полынь. Один из нескольких фактов о моей матери – она помешана на альтернативной медицине. Иначе откуда я могу знать, что температуру тела можно сбить сбором лепестков матрикарии, плодов розы, листьями плантаго и бутонами тусилаго?!
До Клостера пришлось ехать скучных тридцать пять минут, после чего мама завернула к ветеринарной клинике, куда я частенько наведывалась. Она остановилась у кафе с едой на вынос по большому счету для того, чтобы забрать заказ, а не для того, чтобы я отнесла птицу к доктору.
– Не задерживайся, – проговорила Вива, следуя к входным дверям в кафе.
– Я быстро, – заверила ее я.
Вендела в салоне пробурчала что-то вроде: «Необязательно спасать каждую зверушку, тебе за это медаль не дадут», но кому какое дело, что там говорит Вендела?! Я считала своим долгом помогать братьям нашим меньшим и не важно, что думают об этом другие.
Войдя в приемную, меня встретила секретарь Грида. Она частенько видела меня здесь, а потому мы успели познакомиться поближе. Гриде было за пятьдесят, у нее было трое внуков и двое детей, о которых она рассказала мне, когда я принесла кошку с выбитым глазом.
– Привет, Руна кто у тебя там на этот раз? – Грида лучезарно улыбнулась и я поняла, что готова приходить сюда каждый день, лишь бы видеть ее добрую улыбку.
– Добрый день, Грида, это галка, кажется, – смущенно проговорила я. – Врезалась в лобовое стекло машины.
– Сейчас позову доктора, – она бодро поднялась со стула и прошла в кабинет, где принимала Агот Хейккинен – городской ветеринар.
А я развернула ткань и взглянула на птицу. Кровь пропитала часть шарфа, где находилась ее голова, лапки перестали дергаться, но сердце ее еще стучало, медленно, но стучало. Глазки ее были полуоткрыты, что навело меня на мысль о том, что птица, должно быть, находится в предсмертном состоянии, отчего я испытала приступ вины, хоть и не была причастна к ее падению.
В приемную вернулась Грида. Она рукой указала мне войти. Я завернула птицу и зашагала в кабинет доктора. Агот была облачена в медицинский халат и перчатки. Вероятно, проводила кастрацию кошки, что лежала на хирургическом столе в бессознательном состоянии и с перевязкой у задних лап.
– Привет, Руна, кого будем осматривать сегодня? – сквозь медицинскую маску проговорила Агот.
– Думаю, это галка.
Я положила птицу на свободное место стола и отошла. Доктор аккуратно развернула шарф. Ей было достаточно взгляда, чтобы выдать, свой вердикт:
– Сожалею, но птице уже ничем не помочь, – Агот помедлила, но, увидев мое опечаленное лицо, добавила. – Я лишь могу облегчить ее страдание.
Я кивнула, а доктор подошла к шкафчику с медикаментами, быстро набрала из
