е больше полутора метров. Наш водитель о чем-то заговорил с вышедшим мужиком, который принялся размахивать руками в разные стороны, потом шлагбаум нехотя поднялся. Проехали еще с минуту, и водитель заглушил мотор.
–Выходим, уважаемый!– позвали меня.
На немного затекших ногах я вылез из салона. Встали мы между каким-то очень высоким забором и трехэтажным зданием из белого кирпича. Было четыре часа дня, лихой морозец сразу пробрался под куртку.
–Заходим!– конвоир нажал перед этим кнопку звонка у металлической двери. Щелкнул электрический замок, и мы гуськом начали подниматься по чистой полутемной лестнице на третий этаж. Конвоир с водителем весело переругивались позади меня. Широкое пространство между перилами было надежно отгорожено стальной сеткой. Дверь наверху, обитая рваным дерматином, через который вылезала вата, была уже распахнута, в проеме стоял невысокий усач средних лет в камуфляже без знаков различия.
– Откуда привезли?– усач игнорировал меня.
– Москва,– ответил ему водитель, и мы прошли в натопленную комнату, которая почти посередине была перегорожена покрашеной в зеленый цвет Г-образной стойкой. На полке справа, возле настенного календаря с веселыми цифрами “2011”, работал телевизор, на кушетке у окна сидел молодой в камуфляже. Он, по-видимому, только что вывалился из сна и недовольно глядел вбок.
– А, это вы “Двоечника” привезли? Нам насчет него уже звонили,– заулыбался усач и за руку поздоровался с моими провожатыми. Конвоир передал ему папку с моими документами.
Я пока стоял и старательно делал вид, что меня ничто не волнует.
– Сейчас медика приглашу,– произнес усач, открыл еще одну дверь напротив стойки и крикнул,
– Толя, привезли тут, принимай!
В комнату, поигрывая большой связкой разномастных ключей, зашел симпатичный молодой человек роста чуть ниже среднего в длинном белом халате, поприветствовал всех кроме меня. Принялся изучать папку с документами.
– Фамилия, имя, отчество, дата рождения,– наконец произнес он, отрываясь от папки.
Внимательно глядел мне в глаза.
Я назвался.
– Откуда прибыл? – все так же бесстрастно.
– Из Москвы. После домашнего ареста, в суде на экспертизу отправили.
– Почему к нам- в другую область?– Толя листал папку, что-то пытаясь найти.
– Я здесь в Городе прописан, вот, судья сюда направила.
– Ты, значит, “Двоечник”?
– Я.
– В школе как учился?– Толя снова поднял глаза на меня.
– Три-четыре-пять.
– А чо тогда “Двоечник”?– усмехнулся он.
– По телевизору так назвали, вот и все.
– Отличник боевой и политической подготовки!– загоготал усач, а за ним мои провожатые.
Толя еще полистал документы, потом позвал меня в соседнюю комнату, которую я не заметил сначала. В ней стояли три стола с разными стульями, старые плакаты за стеклами на стене, и больше ничего не было. Там он тщательно обыскал меня, причем, его приемы ничем не отличались от тех, что использовали конвойные сегодня в суде. Даже три приседания было. Проверил волосы на голове и швы футболки на предмет насекомых.
– Сейчас пойдем в отделение, оформимся.
Пока я одевался, он проверял пакет, в котором был мой телефон, зубная щетка, паста, мыло, печенье и чай-все это после суда успела мне передать мама. Внезапно Толя спохватился и сказал мне остановиться, потому что надо все равно переодеться в пижаму. Я почему-то представил себе оранжевую пижаму как в американских фильмах про тюрьмы, но получил клетчатую фланелевую пару в бордовом тоне и еще кожаные тапочки.
Одевшись, я приобрел несколько домашний вид, каким его обозначают в мультиках. Мы снова прошли в первую комнату. Он попрощался с конвоирами, и мы шагнули в ту дверь, откуда появился Толя. Я очутился посередине коридора, который простирался на всю длину этажа. Следуя налево за Толей, успел заметить палаты без малейшего намека на двери, в которых сидели и лежали на кроватях люди в таких же пижамах как у меня, еще какие то закрытые помещения. В конце коридора было небольшое расширение, в котором располагался старый низенький медицинский пост, за ним сидела и смотрела на меня пожилая женщина в белом халате. Напротив поста перед тремя зарешеченными окнами располагалось много широколистных больших растений ростом почти с человека. Их было так много, что они образовали небольшие джунгли. Большие цветочные горшки стояли на разбитой плитке, образующей геометрические узоры, как принято было декорировать полы в старых поликлиниках. Медсестра вопросительно подняла брови, глядя на меня. Я назвался.
– Двоечник,
