Переда-а-ачи!
Я оглянулся: в коридоре вырастала очередь из пижам, начинающаяся где-то за постом. Я подошел к выходу из надзорки. Дальше от поста оказались две двери, которых я сначала не заметил.
Одна со стеклом открыта, и из нее слышались голоса медсестры и больных. Другая, обитая старым коричневым дерматином, была захлопнута. За открытой дверью было темно, там терялась голова очереди. Оттуда вышли челочный и его приятель. Прижав к груди, они несли толсто порезанный и рассыпающийся веером батон вареной колбасы, треугольник сыра, пакет с конфетами. Они прошли мимо меня и скрылись в самой дальней палате. Потом вышел высокий полный мужчина тоже с колбасой и сыром. Он подмигнул мне и тоже ушел в дальнюю палату. Я почувствовал, что меня могут заподозрить в том, что я завидую, и поспешно возвратился к созерцанию пейзажа.
В надзорку возвращались обитатели, и кто поодиночке, а кто в компании начинали закусывать, сидя на кроватях. Юрочка примкнул к Старику, Недовольному и Усатому. Они весело переговаривались и без разбору засовывали в себя колбасу с печеньем, сыр с конфетами. Меняли с компанией Недовольного и Усатого сыр на колбасу, конфеты на печенье. Если обмен признавался неравнозначным, присовокупляли сигареты или обещания “со следующей передачи отдать”.
Старик завершил трапезу и подошел ко мне. Улыбаясь и раскатисто выговаривая “Р” , он посоветовал:
– Пацан, тебе надо вареной колбасы, мяса копченого килограмм, сала кусок вот такой,– он показал размер этого сала на своей широкой ладони,– окорочков куриных, сыру, колбасы вареной, копченой, мяса надо, сыру, хлеба тоже бери, колбасы, ну, вот тогда все нормально у тебя будет!
Он похлопал меня дружески по плечу и принялся ходить в проходе. Я решил сдержать удивление и снова улегся в кровать под защиту одеяла.
Звякнула, закрываясь, стеклянная дверь с “передачами”, и в надзорку ввалились “губастый” и “подросток”. Они сели на кровать губастого и начали доставать из принесенного пакета изломанные пряники. Я заметил, что с ними никто не менялся, и они тоже не предпринимали попыток поменять свои пряники на более разнообразные продукты, хотя было видно, что им хотелось. Наконец, губастый не выдержал и предложил усатому
дать в долг колбасы. Усатый сиплым фальцетом ответил:
– Отдыхай!
Губастый удовлетворился и наперегонки с подростком прикончил пряники. Мои подозрения насчет этих двоих усилились.
Обитатели надзорки потянулись в туалет, доставая сигареты. Размышляя над своим скорбным положением, я задремал. Слышал, как продолжал ходить старик, как губастый смеялся, что-то рассказывая подростку.
Вдалеке хлопнуло, что-то тяжелое звякнуло по плитке пола. Женский голос звонко бранился. Туалетная дверь безостановочно раскрывалась, выпуская многоголосицу и снова глушила звуки. Я вспотел и никак не мог выбраться из дремоты.
Раздался крик Семеновны:
– Выходим из туалета! Ужин!
Я
