занятой и холодной, иногда распускающей руки. И Люся уже взрослая до сих пор помнила, как жгло кожу от ударов резиновой пляжной босоножкой. Люся тогда на море заплыла так далеко, что мать не видела ее и была вынуждена поставить на уши всех спасателей пляжа. Мама бегала от катера к катеру, умоляя скорее спуститься на воду. В суете не сразу увидели, что Люся уже почти у берега. Вот тогда мать стащила шлепки с ноги и отхлестала дщерь отчаянно и зло. Люся после этого стала к матери относится еще хуже, ведь сцену избиения наблюдали все отдыхающие из их отеля, а также особенно смазливый молодой спасатель.
Люся огрызалась всю юность и даже всю молодость, пока не услышала, что ей рассказывала мать. Пока не поняла, как это страшно, увидеть вдалеке макушку своего ребенка, и четко, предельно четко знать, случись чего – судорога, усталость, и все. Нет ребенка. Не доплыть ей до него никак. Не развести руками гладь воды по обе стороны. Люсе не доведется никогда узнать и половину этого ужаса, но почувствовать она могла. С годами смогла. Так и вот, о чем это она? О том, что даже самые неприязненные отношения далеко не у всех, и слава богу, конечно, порождают в мозгу таких монстров, которые хотят убивать, хотят причинять боль, хотят видеть чужое страдание, как их последний обвиняемый. Он душил девчонок, а его жена готова защищать его. Ведь не убил. Не убил. Но поселил в сознании страх и не доверие, которые останутся с ними на всю жизнь. От этого обидно. Что такой кусок недочеловека, жалкий и мнящий себя важным оставляет глубокий след в душах потерпевших, глубокую никогда не заживающую рану. Да, не убил.
Глава 2
****
Люся впорхнула по ступенькам в прохладный холл. Никто из сотрудников особенно не удивился, что Люся, будучи в отпуске, пришла на работу. Чем они там в своем отделе с Петром занимаются до сих пор многие не понимали. Тащи им кипы документов, папок и талмудов, из которых они в лучшем случае выберут парочку дел, а остальное обратно по отделам распределять. Сизифов труд!
Люся прошла через одноэтажный переход в новый корпус. Интересное, все-таки, у них здание. Фасад, видимый для всех, старой советской стилистики и постройки, но вот после перехода, если бы посторонний смог бы туда проникнуть, все его несерьезное отношение к современной полиции в вопросах профессионализма, испарилось бы, как дым. Если, конечно, судить о качестве работы по внешнему виду этой части здания. Все было новым, современным, в стиле «хай-тек», много стекла, много серых оттенков, много холода и строгости.
Люся вошла в просторный лифт, куда перед самым закрытием дверей успела просочиться Аля с папкой подмышкой. Ну, правильно, именно эту немолодую женщину Люся представляла в своем воображении, разговаривая с нею по телефону.
– Не успела к вам в кабинет дело занести, искала пропуск от двери. Кроме вас с Петром, туда редко кто заходит. Что и немудрено. Ведь в отделе работаете только вы вдвоем. – Прохрипела Аля. Она много курила и всегда говорила всякому, кто вменял ей за дурную привычку: "Курыла, куру и буду
