номер.
«Даже по ночам звонят, суки», – подумал я, вспомнив всех раздражавших меня рекламщиков стоматологий и медицинских клиник, предлагавших огромную скидку. Когда я сказал, что мне и со скидкой денег не хватит, они предложили оформить рассрочку без процентов и переплат. Валька поржал, а мне до сих пор было обидно.
Я выключил уведомления у телефона совсем, смахнув последнее, которое мне пришло перед сном:
«Тренировка закончится в три. Ты же помнишь?»
«Помню. Лерчик, помню», – уже засыпая и отчаянно зевая, подумал я.
Глава 3
Школа – обшарпанное старое здание, пережившее, казалось, уже больше полувека, – стояла на окраине Северного Чертанова. Я здесь учился с первого класса, с первого класса слышал «цыганенок», упреки учителей и недовольства чужих родителей. Восемь лет терпения, компромиссов, уступок и растущего внутри недовольства, которого с каждым днем становилось все больше и больше. Внутри меня с каждым походом сюда роилось холодное, угрюмое отчаяние. Всегда хотелось развернуться и пойти прочь, но почему-то я шел прямо к кабинету математики под хищным, орлиным взглядом завуча, не рискнув свернуть с намеченной тропки.
– С бомжа свитер снял? – донеслось мне вслед от Димы Рябова, одноклассника. – Прикольный, но лучше верни, вдруг бездомный замерзнет.
Противный гогот долетел до ушей даже сквозь играющую в дешевых наушниках музыку. Я чавкал жвачкой, мелкими шагами двигаясь к кабинету, и правда желал игнорировать ненавистного Рябова, но он почему-то не отставал.
Вообще Димон редко двигался без свиты: вокруг него топтался и Тёма Логинов, известный подпевала, и Макар Данько – не так давно перешедший к нам из подмосковной школы. Рябов кооперировал вокруг себя людей: не только для того чтоб было с кем сходить в кино, но и чтобы травить неугодных. В неугодные я попал в первом классе, а за восемь лет так и не выбрался.
– Завидно? Могу бомжей показать, может, и себе шмоток найдешь, – парировал я, развернувшись. – Отвали, Рябов. Заебал.
Но Рябов не отваливал. Димон, сияя наглой мордой, преграждал мне путь к пока еще закрытому кабинету математики. Макар и Тёма, как два верных соратника, топали за своим предводителем. Они встали втроем.
– Цыганенок, а цыганенок, – проблеял Макар своим недавно сломанным, периодически срывающимся на девчачий писк голосом. – Сопрешь для нас золотишко на вокзале?
Я расплылся в улыбке.
– Иди говна пожуй, уродец. Пройти дайте.
Но Димон не отступал, а вместе с тем и его телохранители. Тёма хрустел костяшками пальцев так, будто меня должно было это испугать, но на самом деле вызывало только желание закатить глаза.
«Все равно зассыт ударить», – подумал я. Хотя драться не хотелось: мне сегодня Лерку после тренировки встречать и сиять фингалом, как фонарем, на всю улицу, было стремно. И Тёма реально зассал: разминал кулаки, хрустел суставами,
