следующем совете. – Император снова откинулся на подлокотник. – Бить будет канцлер. Ты все еще согласен?
М-да, все интереснее и интереснее. Но лапу в бутылку я уже сунула, поэтому…
– Я действительно был с ним непочтителен, вы правы, отец. И если таково мое наказание… Где Ванъян?
– Да, таким ты мне нравишься больше, – пробормотал император и позвал слуг.
Ванъяна привели в покои принца сразу после того, как я вернулась от императора. Ли по-прежнему валялся на моей кровати, а рядом дежурил мрачный лекарь. Я посмотрела на них и на дремавшего у ширмы слугу с чашкой отвара у ног, вздохнула, но ничего говорить не стала.
Вообще, это форменное свинство: сначала Ли меня использовал, а теперь еще и кровать занял. Нет, мне не было жалко этого телохранителя, пусть он мне все еще нравился. Но как же я злилась! На себя, конечно, сама виновата: влюбляюсь непонятно в кого.
Ванъяна привели, и выглядел он не лучше, чем ночью: обнял мои колени и испуганно что-то забормотал, тычась в мои ноги лбом, словно собака. Мы с Рен одинаково задумчиво посмотрели на него. Я размышляла о том, что способны сделать с человеком пытки. А еще – не сглупила ли я. Что теперь с этим сумасшедшим делать?
О чем думала Рен, не знаю, но помолчав, она спросила:
– Господин, это кто?
Я наклонилась, изучая спину Ванъяна. Казалось, она сплошь состояла из шрамов.
– Это мой брат.
– Что?! – ахнула Рен и тут же закрыла рот руками.
– Поэтому он мой гость, – добавила я. – Пока что. Найди ему комнату. И… займитесь им, в общем.
– Конечно, господин, – отозвалась Рен, думая вроде бы совсем о другом.
Впервые я радовалась титулу принца: махнул рукой «займитесь» – и все, можно быть свободным, пока Ванъяна купают, одевают и устраивают. Можно вообще о нем забыть.
Император сказал, что следующий совет через три дня. Интересно, у них тут есть обезболивающее? Мне ж, поди, придется еще и достоинство принца беречь. Ну, там, кричать нельзя и все такое… Бред.
Полдня я честно стреляла в мишень и отрабатывала движения с мечом. Заниматься этим в одиночку было скучно.
Ли определился с тем и этим светом на закате. Лекарь продиктовал Рен, что больному можно есть, а что нельзя, и заверил меня, будто угрозы жизни больше нет. Хотя вид Ли совершенно опровергал это утверждение: он казался слабым и беспомощным, как младенец.
А после ухода лекаря телохранитель так на меня посмотрел, словно я ему крупную сумму задолжала. Смех и слезы.
– Пытать… будете… господин? – Ли с трудом выдохнул и стиснул зубы.
Я обиделась.
– Пытать? Ты весь день провалялся в моей постели! Какие пытки? Если бы я хотел, тебя бы давно подбросили в покои императора. Пусть забирает свой гнилой подарок.
Ли промолчал, но взгляд был очень красноречивым.
«Ну погоди», – подумала я, усмехнувшись, и пошла за Ванъяном.
