восстания и выяснить причины отхода наших войск от Демотики и перехода их на левый берег реки Арды, в пути меня настигла ночь. Дикий характер Родопских гор не допускал продвижения в темноте, приходилось становиться на ночлег. Расположенные в долине села были явно разбойничьими и невольно закрадывалось опасение. Но бывший при мне переводчиком татарин, унтер-офицер 9-го драгунского Казанского полка, заверил меня, что мы для них будем посланными от Аллаха гостями, что они примут и ни за что денег не возьмут.
Пришлось согласиться, и когда мы вошли в дом богатого помака, он нас усадил, указал место, куда поставить лошадей. Я шепнул унтер-офицеру:
– Назначь часового к лошадям.
– Не надо, Ваше Высокоблагородие, это только их обидит. Они сами будут и их, и нас охранять.
Мы отлично переночевали. Утром я напрасно упрашивал хозяина взять деньги хотя бы за прокорм лошадей. Он только повторял: «Алла, Алла» и упорно отказывался. Не допустил даже подарить золотой его маленькой внучке, которая держала мою лошадь.
Простившись с хозяином, я поехал шагом по богатому селу. Когда мы подходили к околице, унтер-офицер галопом подъехал ко мне:
– Ваше Высокоблагородие, теперь надо рысью, за околицей мы для них уже не от Аллаха.
В августе я был приглашен на большие маневры Болгарской армии, сосредоточенной в окрестностях Шумлы.
Хотя всем приглашенным были отведены дома в Шумле, мне удалось устроиться в палатке с офицерами и, с разрешения князя, я остался жить в лагере. Это дало возможность присмотреться к отличному внутреннему порядку в армии, убедиться в основательном знании полевой службы.
Местность под Шумлой, пересеченная глубокими, с крутыми берегами балками, представляла значительные трудности для передвижения войск, постоянные дожди, размочившие глинистую почву, значительно увеличивали эти трудности. Но болгары – прирожденные ходоки, и надо было видеть, с какой легкостью войска преодолевали препятствия, с какой быстротой совершались все передвижения. 28 августа около полудня обе стороны сошлись под Переяславлем, древней столицей Болгарии. Князь дал «отбой», поблагодарил войска и прямо с поля шагом на своем чистокровной кобыле поехал в лагерь, до которого было 16 верст.
Подъехав к шатру, князь просил всех обедать, и мы тотчас же сели за стол. Не успели подать второе блюдо, как раздалась песня, и головная часть пехоты вступила в лагерь.
Отобедав, войска тотчас приступили к убранству лагеря, и на утро, в день тезоименитства князя, весь лагерь утопал в зелени.
Парад прошел блестяще.
После обеда начались «хоро»: танцы, пение и музыка продолжались до самой зари, которая в этот день бала назначена немного позже обыкновенного.
Житье в лагере дало возможность не только ближе познакомиться со старшими нашими офицерами, переговорить с ними о многом, но и ежедневно видеть князя и беседовать с ним.
Отпустив после обеда иностранных
