по всему, птица невысокого полёта, да к тому же любитель выпить, о чем свидетельствовали сизый цвет носа и характерные, набрякшие мешки под глазами, – задумчиво посмотрел на нас и изрёк:
– Откуда, откуда… – ворчливо передразнил он меня. – Оттуда! Осточертела мне эта работа! Ладно бы просто противно было, а то ведь ещё и платят гроши!
– Да о чём вы говорите! – подступился я к нему. – Объясните нам всё по-человечески… если вы, конечно, человек, – добавил я на всякий случай.
Он гордо приосанился на своем постаменте и, приняв позу опереточного Мефистофеля, запахнулся, как в плащ, в траурное покрывало:
– О, сэр!.. Когда-то я был неплохим актёром, но жизнь, судьба…
Я недоверчиво взглянул на него, не скрывая иронии.
– И, да, конечно, – замялся он, – и вредные привычки, привели меня к самым низам общества. Никто не хочет понять ранимой души художника! – театрально вздохнул он и продолжил. – Вот вы, сэр, меня не одобряете, а, между прочим, везде можно жить. Вот тут, например, меня наняли исполнять роль покойника, а потом чудесным образом оживать. И что здесь дурного, я вас спрашиваю? Работа как работа. Если находятся дуралеи, готовые за это платить, то почему бы не воспользоваться случаем и не полежать в приятной компании? Публика в восторге. – Он заученным жестом провел себе по волосам. – Конечно, не совсем мой уровень, – к нему вернулось профессиональное самолюбие, как это часто бывает у неудачливых мелких актеров, – но, если бы платили, как следует творческому человеку, я бы ни о чём другом и не думал. А хотите, покажу, как здорово у меня получалось? – на этих словах покойник совершенно ожил, в глазах забегали озорные искорки.
Сьюзен, которая, несмотря ни на что, оставалась ещё совсем ребёнком, в чём я не раз убеждался, моментально преобразилась и радостно захлопала в ладоши:
– Давайте! Давайте!
– Сейчас, – довольный её реакцией, сказал актеришка. – Может быть, это последний мой выход в этой роли.
Он снова торжественно улёгся на своём ложе, укрывшись покрывалом, а потом стал медленно подниматься, дико вращая глазами и завывая глухим устрашающим голосом:
– Кто меня зовёт? Я иду к тебе, мой господин!
Закончив представление, он заискивающе посмотрел на нас, ожидая реакции.
– А что, неплохо, – великодушно одобрил я его игру, не желая обидеть «творческую личность».
– Да, – подхватила Сьюзен, – у нас подобралась профессиональная команда: двое из нас – почти покойники, а один – уже покойник.
Лицедей взглянул на нас так, будто собирался раскланяться под бурные аплодисменты, но внезапно передумал, ухмыльнулся и важно заявил:
– Леди энд джентльмен! Пока старина Сэм здесь лежал, невольно подслушивая ваши разговоры, он понял ваше положение и хорошенько обдумал своё. До этого момента я полагал, что состою на службе у простых мошенников, несложной мистификацией выманивающих деньги у доверчивых
