объятия, поэтому, схватив Сьюзен за руку, втащил её обратно в комнату и захлопнул дверь. Дверь была довольно крепкой, кроме того, я обнаружил массивный железный засов, позволяющий запереться изнутри. Что я и сделал, с облегчением переведя дух. Не успели мы отступить и шага от двери, как раздался жуткий стук – это наши преследователи пытались проникнуть в помещение. Я ещё раз от всего сердца поблагодарил создателей этой превосходной прочной двери и отменного засова, и прислонился к стене. Вскоре, поняв всю тщетность своих попыток, преследователи угомонились, и я услышал вкрадчивый, даже приятный голос моего старого знакомого:
– Григорий! Что ты делаешь? Зачем тебе убегать, если тебе ничто не угрожает? Мы столько времени провели с тобой в беседах, ты всегда был абсолютно свободен. Неужели нам не удастся с тобой договориться?
Мои нервы были напряжены до предела, поэтому, услышав этот осточертевший мне голос, я пришёл в бешенство:
– Что тебе от меня нужно! – заорал я, выплескивая всю свою нервозность. – Ты прекрасно знаешь, что та вещь, которой ты добиваешься, постоянно со мной, я с ней не разлучаюсь! Почему тебе было просто не отобрать её у меня, оставив мою душу в покое?!
В ответ я услышал короткий демонический смешок, не предвещавший ничего хорошего:
– Если бы я мог, именно так и поступил бы. Но, видишь ли, мой храбрый друг, к сожалению, вещь, которая сейчас принадлежит тебе, обладает одним очень неудобным свойством: видеть и осязать её можно только в том случае, если этого хочет её владелец. Так сказать, духовно содействует её передаче в другие руки, отпускает её от себя. В противном случае все попытки отобрать её силой, выманить хитростью или обманом, напрасны.
Его слова очень порадовали меня. В который раз я мысленно преклонил голову перед мудрыми создателями моего амулета. Наконец я понял, для чего мои тюремщики столько времени удерживали меня и развращали мой мозг своими казуистическими беседами. Если бы им удалось меня сломить, убедить в том, что душа моя погрязла в грехе, я стал бы одним из них, согласился служить им добровольно и отдал бы амулет. Я содрогнулся от мысли о том, как недалёк я был в последнее время от того, чтобы обвинить себя во всех смертных грехах и признать правоту своего «наставника». Слава Богу, что этого не произошло! Я с благодарностью взглянул на Сьюзен – если бы не желание спасти эту девочку, кто знает, где я был бы сейчас!
Тем временем он продолжил:
– Ладно! Лирических отступлений достаточно! – голос его переменился, стал резким и неприятным. – Я, пожалуй, дам тебе на размышления этак часика… Сколько у нас времени в запасе? – обратился он к кому-то из сопровождающих и, уточнив, сообщил мне:
– Часика два. Если за это время ты не выйдешь добровольно – чёрт с тобой. Жил же я раньше без твоего философского камня, проживу и дальше. У меня достаточно могущества и власти и без твоей детской игрушки. Только учти, мой непутёвый ученик, в этом случае я не буду больше с тобой церемониться. Вы оба будете обречены
