и, официально представившись, спросил, известно ли им что-либо о местонахождении хозяина особняка. Привыкшие всегда быть лояльными к полиции и осуществлять максимальную помощь её представителям, рабочие наперебой стали объяснять Дугласу, что хозяин особняка внезапно исчез, и они уже почти целую неделю его здесь не видели, чему сами очень удивлены. Дуглас поблагодарил рабочих за информацию, но по кислому выражению его лица было ясно, что он очень разочарован. «Вот, – с грустью подумал я, – стоило произнести вслух, что нам сопутствует удача, как она тут же отвернулась от нас. Фортуна – пугливое и своенравное создание. И что, интересно, нам теперь делать? Круг замкнулся, и ничего не прояснилось».
Вдруг моё внимание привлекло чье-то слабое шевеление сбоку. Я повернулся и увидел перед собой хрупкую, очень бледную девушку. Выглядела она более чем странно. Несмотря на холод, на ней была только длинная белая рубашка, спускавшаяся почти до пят, кожа была бледной до синевы и почти прозрачной, обе руки она зачем-то прижимала к своему горлу. Весь её облик казался нереальным, призрачным. Она приблизилась и пристально посмотрела на меня. От её взгляда, скажу честно, мне стало не по себе.
– Я знаю… – произнесла она очень тихо. Так тихо, что голос её был скорее похож на шелест листвы, чем на речь человека.
– Что ты знаешь? – так же тихо спросил я её.
– Я знаю, что именно ты можешь найти меня.
– О чем ты говоришь, девочка?
– Я подскажу тебе… – прошелестела она в ответ.
В это время Иннокентий, повинуясь своей привычке расхаживать взад-вперед в моменты, когда необходимо принять важное решение, направился в мою сторону. Я ожидал, что сейчас он заметит мою собеседницу и остановится, но, к моему крайнему изумлению, он просто… прошёл сквозь неё! Только тут я обратил внимание, что воздух вокруг девушки как-будто плывёт, а она сама не стоит на земле, а слегка покачивается в этом густом мареве. Я понял, что говорю с призраком, с покойницей. Она же, не обратив на Иннокентия ни малейшего внимания, по-прежнему стояла передо мной в той же странной позе, с прижатыми к шее руками и смотрела на меня удручёнными, измученными глазами.
– Я нахожусь здесь… Я нахожусь здесь… – твердила она, едва шевеля бледными губами.
– Что это значит? Где это – «здесь»? – спросил я её.
Она указала глазами на особняк.
– Здесь, под бетонированной площадкой, заросшей травой. Если ты найдёшь меня, то сможешь найти и моего врага, – внушала она мне все тем же слабым шелестящим голосом.
Я не понимал, как смогу исполнить её просьбу, но в её взгляде и голосе было столько отчаянной мольбы, что у меня защемило сердце:
– Хорошо, – согласился я, – я попробую помочь тебе, но что я должен сделать?
– Найди меня, и ты найдёшь моего врага, – снова повторила она странную фразу и отняла руки от горла.
Я в ужасе отшатнулся, дрожь пронзила моё тело: вся её шея представляла
