Двадцатый год. Книга первая. Виктор Костевич
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Двадцатый год. Книга первая - Виктор Костевич страница 44
– Костя, за что? И кто виновен – мы?
Ерошенко мог только догадываться, о чем она узнала у Старовольских. Но то, что она хотела сказать, Костя понял прекрасно, хватило беседы с детьми. Да, нечто сходное происходило и в Москве и в Питере, но Басю, занятую работой и не имевшую там родственников, как-то обходило стороной. Тут же страшное коснулось близких ей людей. «Гриценко, у какой мужа-контрика шлепнули».
– Бася, прости. – Косте нестерпимо захотелось ее поцеловать. – Я не развязывал гражданской войны. Ты тоже переворотов не устраивала.
Бася стиснула его ладонь.
– Знаешь, я в дороге читала книжку. Столетней давности, про революционные войны. Мне подарил ее… – В Басиных глаза предательски блеснула влага. – Там много было про Вандею, адские колонны, нантские утопления, взаимное истребление, про всё, о чем мы знаем с детства. Но в невыносимой концентрации и написано по горячим следам. Я словно бы готовилась к этому ужасу.
Ерошенко, приостановившись, подал ей платок. Дело обстояло хуже, чем он думал. Остроконечные башни высились уже почти напротив, по другую сторону улицы.
– Ничего удивительного, Бася. Мы ведь все хотели как во Франции. – Бася, всхлипнув, оценила деликатное Костино «мы». – Вот Францию и получили. Только нам воображалось, мы получим Францию нынешнюю, не нынешнюю даже, а с открытки, ресторанчик на Монмартре с видом на Тур-Эффель. А получили девяносто третий год. Теперь придется пройти французский путь. Весь.
– Весь-весь? – ужаснулась Бася.
– Боюсь, что так. Только знаешь, давай о Франции потом.
Бася промокнула платочком глаза, аккуратно вытерла щеки.
– Почему о Франции потом? Тебе не интересно? Четыре революции, мятежи тридцать второго, переворот пятидесятого. Директория, консульство, две империи, коммуна…
– Bo kocham cię, – перебил ее Костя, – i tylko ciebie kochałem. I ty kochałaś zawsze tylko mnie. Mimo wszystko.
– Pan podkapitan pozbawia mnie prawa głosu? – прошептала, забыв о горестях, Бася.
– Nie na zawsze, Baśko. I tylko jeśli tego chcesz.
– Chcę28.
Уткнулась головой ему в грудь, в шершавое серое сукно. Ощутила – наконец-то – объятие. Осторожный поцелуй в волосы. Еще один, еще. Отчаянный Котька Ерошенко, целует ее в макушку, на Большой Васильковской, перед божьим храмом. Может, еще и руки попросит, прямо сейчас, пока здесь? С него станется, керенки в кармане, будет чем отблагодарить священника; если что, так у нее и пара царских имеется. Только не надо, зачем, куда спешить? Так хорошо стоять, уткнувшись в солдатскую шинель, и никого, ничего, ничего вокруг не видеть, ни французской революции, ни русской, ничего. Котька… Что такое, отчего он вздрогнул? Ах, музыка, сегодня же у нас день музыки. Сначала «Разлука», потом Шопен, теперь вот русский марш, называется «Прощание». Или «Славянка»?
28
Потому что я тебя люблю и только тебя любил. И ты любила только меня. Несмотря ни на что. – Господин штабс-капитан, вы лишаете меня права голоса? – Не навсегда, Баська. И только если ты хочешь. – Хочу