резко встал. Пожалуй, слишком резко. Официант и метрдотель насторожились. Дама за соседним столиком – она давно прислушивалась к неприятной русской речи – вздрогнула. «Пино Нуар», всего лишь три бокальчика.
– Это вы меня провоцируете, прапорщик.
Теперь взвился Шкляров, с побагровевшим от злости лицом. Выпалил в три приема:
– Сотник! Майор! По-вашему!
Бедная дамочка за соседним столиком… Не успела освободиться от русских варваров, а они тут как тут, в военной форме. Устраивают дебош в приличном заведении с немецкой, польской и французской кухней. И зазвал их в Варшаву сам глава независимого государства.
– Прошу прощения, мосье… – произнес Анджей громче прежнего. – Мне плевать на вашу фиктивную державу и на ее фиктивные чины.
Спутники дамы на всякий случай приподнялись. Сотниковы товарищи недоуменно переглянулись. Сам сотник, только что багровый, побледнел.
– Я этого не оставлю, штабс-капитан.
Развернулся. Так стремительно, что чуть было не упал. Зацепился рукою за стул, выпрямился. Под недовольными взглядами публики медленно добрался до своих. К Анджею приблизился официант, спросил. Анджей повертел головой. Заказал вина, бутылку.
– Анджей, зачем? Я же только по бокальчику хотела.
– Не хочешь, не пей. Но учти, у тебя еще больше полшницеля. И у меня. Прости меня, Аська, я больше не буду.
* * *
Развязка наступила на улице. Пятеро «украинцев», вышедших получасом ранее, терпеливо дожидались в тени, подальше от фонаря. Анджей с Асей не сделали и нескольких шагов, как в их сторону качнулись темные фигуры. Трое приближались спереди, двое заходили с фланга. Высоцкий с любопытством ждал. На «украинцах» были занятные фуражки, вроде бы русские, а вроде бы… черт их знает. За последние три года штабс-капитан перевидал так много мундирных нововведений, что полностью утратил интерес.
Ощущая спокойствие брата, оставалась спокойной и Ася. Завтра она расскажет обо всем Марысе. Приключение обещало быть потрясающим. «Зловещие тени вынырнули из мрака на Мокотовской. Неровное дыхание, сиплые голоса, возбужденная, с сельским акцентом речь».
Голос Шклярова, хотя и возбужденный, начисто лишен был акцента. Подойдя вплотную к Высоцкому, бывший прапорщик процедил:
– Милостивый государь, вы позволили себе быть со мною невежливым. Между тем я не частное лицо, а представитель союзной державы.
Две фигуры встали сзади, чем весьма рассмешили Асю. «Хотят отсечь нас от дверей? Вот ведь идиоты. Мы дома – в отличие от них».
– Не частное? – переспросил Высоцкий. – Представитель?
– Представитель, – проговорил представитель.
– И мне следует с вами говорить как с представителем? То есть не как с особою приватною?
– Вот именно, господин бывший штабс-капитан. Не как с особою приватною. Советую извиниться. Из уважения к международному праву.
Давно
