дверь в коридор закрылась и они остались вдвоем.
Она присела на край стола, а Грин рухнул в кресло и поднял на нее мутный взгляд. Ее лицо оставалось прекрасным и спокойным, как море в солнечный день. Она помогла в прошлом деле, вытащив из памяти Луи Берне критичную для следствия информацию, воспоминания, которые расставили все точки над «i». И тогда она не задала детективу ни одного лишнего вопроса. В том числе, не стала размышлять на тему этичности подобной просьбы. А просто взялась за работу, нашла дорожку к сердцу и разуму Берне и добилась результата.
И сейчас Аксель понимал, на что обрек адвоката. Понимал, что перед Аурелией он беззащитен. Он может строить из себя кого угодно, но она видит то, на что он сам не в состоянии посмотреть.
– Я не верю ей.
– Вы себе не верите, детектив.
– Я не просил о сессии.
– А это и не сессия. Мы просто разговариваем.
Молчание разделило их. А потом объединило. Но ледяная глыба в груди никуда не делась. Аксель машинально сжал руки, сплел пальцы, замыкаясь от всего мира. Ему было сложно проанализировать то, что только что произошло. Но безмятежный покой, который окутывал доктора Баррон, наконец начал действовать. И, кажется, Грин снова научился дышать.
– Вас притянула ее бездна, детектив. Именно бездна. Загадка. Излом. Такой ли должна быть любовь, о которой вы говорили? «Влюбился»?
По спине пробежала волна липких мурашек. Грин поежился.
– Вы не знаете, через что я прошел.
– Нет, детектив, – строго покачала головой Аурелия. – Вы не знаете, через что проходит она. Представьте – хотя бы на минуточку – завтра утром вы просыпаетесь в больнице. И вам говорят, что вы убийца. Серийный убийца, маньяк-психопат. Вам показывают доказательства. Фото, отпечатки, анализ ДНК. Всю эту мишуру, которую вы в полиции так любите. Все улики указывают на вас. Но вы точно знаете, что никого не убивали. И ваша единственная надежда – что кто-то из ваших коллег (а в ее случае единственный любимый человек) поверит, что вы не могли, что вы не способны на такое зверство. И вот этот человек приходит, вы говорите ему, что не виновны. А он вам – я тебе не верю. Как вы думаете, это достаточное наказание за болезнь?
Аксель задохнулся. От возмущения, боли, гнева. Он сжал руки так сильно, что, кажется, распорол ногтями ладони. Но выдержать все такой же спокойный взгляд психотерапевта не мог. Опустил голову.
– Почему вы ей верите?
– Я профессионал. И с этим диагнозом уже сталкивалась. Мне повезло. Страшно повезло видеть подобное наяву, а не только слушать о чужом опыте на профильных конференциях. Энн не врет. И Эдолы действительно нет. За восемь месяцев она не появилась ни разу.
– Еще объявится.
– К сожалению, вы правы. Вернее, всем будет лучше, если вы окажетесь правым. Потому что единственный путь к выздоровлению – это объединение всех личностей. Но для начала их надо установить, познакомиться с ними,
