сидели рядом. Он не делал попыток меня обнять, а я не пыталась пододвинуться ближе. Как будто мы оба обозначили то идеальное расстояние между ними, которое нужно именно сейчас. Я растворялась в происходящем. А потом он проводил меня до дома. И вернулся в больницу, сообщив, что завтра получит свободу и обязательно меня найдет.
Мне хочется смеяться и плакать. Я себя не узнаю. Только сердце стучит так громко. Наверное, мне снова будут сниться его синие глаза.
Глава 4
Доктор Баррон ушла вперед, чтобы приготовить пациентку ко встрече, а Грин замер в коридоре, вращая в пальцах телефон, чтобы хоть как-то избавиться от нервозности. В голове было спокойно и тихо, мысли отступили, только неясная тревога жгла висок и глаза, заставляя детектива двигаться. Короткая вибрация аппарата слегка удивила, но Аксель не сразу поднес экран к лицу, будто все, о чем он умолял небеса или ад еще час назад, теперь не имело значения.
Лорел Эмери: «Зайди вечером в «Черную дыру», не пожалеешь». Грин позволил себе улыбнуться и выключил телефон. За минувшие месяцы между ними с журналисткой установился холодный мир, изредка прерываемый пламенными встречами. Он шел к ней, когда хотел избавиться от мыслей. Она к нему – когда хотела получить эксклюзив в бессмысленной надежде, что замкнутый детектив его предоставит. Секс в их отношениях был не более чем приятным дополнением. Никаких иллюзий, только всепоглощающая страсть и освежающий холод в разлуке.
По Лорел Грин не скучал. И о ней не думал. Но ее незамысловатое предложение и понимание, что после разговора в клинике в пустую квартиру ехать не придется, неожиданно предали ему сил.
Он спрятал аппарат во внутренний карман пиджака, расправил плечи и поднял голову как раз в тот момент, когда дверь отворилась и показалось строгое лицо Аурелии.
– Проходите, детектив, – позвала она.
Времени на сомнения не осталось, и Аксель шагнул в неизвестность.
Палата, в которой он оказался, была на удивление просторной и светлой. Атмосферу не портили даже решетки на окнах. Красный огонек, отражающийся в матовом стекле, свидетельствовал о том, что охрана включена. Окно прикрывали шторы из светлого хлопка. Мебели здесь было немного, только самое необходимое. Все обито поролоном и мягкой тканью. Кровать, стол, инвалидное кресло. За ширмой – туалет с душевой. Внутренних дверей не было, после череды самоубийств пару десятков лет назад Тревербергский Минздрав ввел новый стандарт, запрещающий двери в подобных палатах.
Мирдол сидела в инвалидном кресле. Аксель посмотрел на нее в последнюю очередь. Он прошел в палату, услышал, как закрылась дверь. По широкой дуге обошел стол и опустился на стул. Хотел положить ногу на ногу, но передумал. Он сидел с идеально прямой спиной, как будто был не военным, а аристократом. Сжал зубы. И наконец поднял на нее глаза.
Сердце пронзила такая острая боль, что на мгновение он потерял
