не то.
Она согласно кивнула, больше не споря. Тихий внутренний голос резко напомнил ей, что неразумно привлекать внимание детей к ограничению свободы в преддверии проверки уроков.
Важное воспитательное мероприятие прошло вечером успешно и не заняло много времени. Учителя на продленке дело свое знали и относились к нему со всей присущей воспитателям подрастающего поколения серьезностью. И на следующий день, сразу после завтрака они отправились в сад.
Попасть туда можно было далеко не всегда, что придавало прогулкам вдоль бесконечных рядов яблонь особую привлекательность. Центральные ворота вообще открывались исключительно для грузовых машин и присланных на уборку урожая отрядов работников всевозможных предприятий. На сбор фруктов люди всегда соглашались охотно – целый день на свежем воздухе, и домой можно килограмм яблок с собой вынести, самых отборных, конечно. Местные жители не могли мириться с тем вопиющим фактом, что лучшая часть растущего рядом с их домами богатства достается пришлым чужакам, и, не успевали сторожа заделать одну дырку в заборе, как в нем появлялось три новых. Остаток же собранных даров природы машины вывозили почему-то не прямо в магазин, а в хранилища, где те днями, если не неделями, ожидали учета и контроля, после чего попадали в торговую сеть уже изрядно усохшими.
Но сейчас урожай был уже снят, и сторожа смотрели на незаконное проникновение на охраняемую территорию сквозь пальцы. Для детей эти осенние прогулки по саду были чем-то вроде охоты за сокровищами. Они носились по саду в поисках завалявшегося где-то в траве спелого, краснобокого яблочка и вечером долго спорили, кто оказался победителем в соревновании: тот, кто нашел первое яблоко, или тот, кто нашел их больше.
Муж поддерживал в них дух состязания, говоря, что острый глаз и расторопность приносят в жизни только пользу. Тихий внутренний голос уговаривал ту, которую позже назвали Мариной, что дети совершают хороший поступок, подбирая с земли свежие фрукты, которые иначе пропадут без пользы, и заслуживают награды за него.
Едва они углубились в сад, дети разбежались в разные стороны, а та, которую позже назвали Мариной, с мужем некоторое время шли неторопливо по влажной земле, молча наслаждаясь свежим воздухом и тишиной.
– Ты знаешь, я давно хотел тебе сказать… – вдруг заговорил муж.
Она вопросительно глянула на него.
– Я ведь не сентиментальный человек, – продолжил он, заложив руки за спину и глядя прямо перед собой, – но мне кажется, что у нас с тобой хорошо жизнь сложилась.
– О чем это ты? – удивилась она. Душевные разговоры у них как-то не случались. Не то, чтобы кто-то против был – просто не случались.
– Да обо всем, – ответил он. – Сама посмотри – в люди выбились, дети хорошие, послушные подрастают, в доме достаток, уют, порядок… Каждый день дела-дела, оглянуться некогда, а вот провели два дня все вместе – и сразу понятно, зачем вся эта круговерть.
Она молча взяла его под руку и прижалась к ней.
– Я ведь все это ради вас делаю, – продолжил он, положив
