этот случай, то обязательно приедет сюда. Заодно и вы с ними побеседуете о полезных свойствах ваших любимых лягушек.
Авиль нахмурился. Поправил лягушачью лапку, которую повесил в изголовье койки, когда отец Гнасий критически оценивал его познания.
– Пусть приезжают, пусть беседуют, я найду, что им ответить. Я читал не только жития святых, но и труды великих ученых и философов, сведущих в естествознании. А вот что скажете вы, когда вас спросят о загадочных вещах, упавших с неба?
Отец Гнасий взвесил на ладони серебристую пластину и отразил выпад Авиля:
– Я скажу, что сиреневый цвет изначально принадлежит силам Небесным и Змеедушец не может его присвоить. А еще я скажу, что на сем исцеляющем предмете изображен алый крест святой Агнес. Слуги тьмы боятся его и бегут от него.
Авиль собрался было дать очень язвительный и хлесткий ответ (он все еще желал поквитаться с отцом Гнасием за недоверие к целительным свойствам лягушек), но в этот момент в келье прозвучал новый голос:
– Лягушки.
Слуги Заступниковы сразу прекратили богословский спор и с одинаковым изумлением уставились на мальчика, который пришел в себя и так же удивленно смотрел на них.
Свет с трудом проникал в маленькое пыльное окошко чулана. Саша лежал на полу и смотрел, как серые лучи выхватывают из мрака то высокие отцовские сапоги для рыбной ловли, то ящик с древними, еще бумажными книгами деда и прадеда (разбухшие тома уже давно пришли в негодность, а выбросить рука не поднималась), то мешок со старыми игрушками, который убрала сюда еще мама, когда сын пошел в школу. Саша лежал на полу, вслушиваясь в нестерпимую боль во всем теле, и пытался понять, что же ему делать дальше.
Табуретка все-таки вырвалась из-под ног, и он повис в петле, захрипев и забившись от боли и ужаса, цепляясь за шею, давясь слезами и хриплым криком и судорожно пытаясь найти опору, но не находя ее. Мелькнула мысль о том, что рыжая дрянь все-таки победила, но тут веревка, много-много лет пролежавшая в чулане и успевшая подгнить, подвела мачеху и оборвалась. Саша рухнул на землю и, жадно глотая воздух, понял, что еще повоюет.
– Ах ты ублюдок!
Сияющая сковородка мачехи – она предпочитала готовить еду самостоятельно, без использования кухонных роботов и нанофабрикатов – ударила Сашу по лицу. Нос противно хрустнул, а мачеха ударила еще и еще. Скрывать свое разочарование она не собиралась.
– Паскуда малолетняя! Ну ты получишь у меня!
Куда подевалась рафинированная красавица, в обществе которой Максим Торнвальд блистал в высшем свете столицы! Сейчас это была растрепанная злобная бабища, у которой вместе со злополучной веревкой рухнули все планы.
– Помогите! – крикнул было Саша, но вместо крика у него вышел булькающий хрип.
Новый удар – Саше показалось, что голова сейчас расколется. Кровь из рассеченной брови заливала глаза.
– Кричи-кричи, –
