велит приходить за письмом на другой день.
Взводный Хренов пришедшему за письмом приказывает:
– Расскажи, как с девкой первый раз согрешил.
Женатым предлагает рассказать о «первой» брачной ночи…
И когда рассказчик, стесняясь присутствующих, старается быть лаконичным, избегает сальностей, Хренов командует «кругом» и не отдает письма.
Взводный Черемичка любит, чтобы приходящие за письмами говорили громко, брали под козырек, не доходя десяти шагов, останавливаясь за пять шагов, опускали правую руку одновременно с пристукиванием каблуков – словом, к нему нужно подойти по всем правилам. Для молодого солдата это не так легко.
Подошедших не по правилам Черемичка немилосердно заворачивает назад. Некоторые подходят за письмами по двадцать раз и все-таки получить не могут.
Каждый день перед поверкой во взводе Черемичкина отчаянные мольбы:
– Господин взводный, разрешите молодому солдату Тимохину получить письмо?!
– Кругом! Как подходишь, баба рязанская?!
– Господин взводный, разрешите молодому солдату Тимохину получить письмо?!
– Кругом! Сукин сын, как подходишь?!
Я пришел к заключению, что начальство ищет повода поглумиться, поиздеваться над несчастным солдатом. Безграничная власть, данная деспотизмом всякому маленькому начальству над телом и душой солдата, делает всех начальников садистами, и они сладострастно измываются над своими жертвами. Когда придет конец этому беспорядку.
Вчера ночью ко мне на постель приполз солдат-тихоня Теткин и, заплетаясь, смахивая кулаками расползающиеся по щекам слезы, торопливо зашептал:
– Напиши моей матери, сделай милость. Напиши. Сам я неграмотный. Напиши, чтобы она мне совсем не посылала писем, совсем чтобы. Понимаешь?! Измучил меня взводный, сил нет более. Две недели хожу за письмом и не могу получить.
Его грузное сырое тело нервно вздрагивало от сдерживаемых рыданий. Голые ноги в извилинах бурых вен тряслись мелкой и частой дрожью.
Охваченный приливом жалости и глубокой тоски за человека я говорил ему какие-то нежные, чужие слова и гладил своей ладонью его колючую остриженную под машинку голову.
Предложи мне в эти минуты кто-нибудь идти избивать «начальство», взял бы из козел винтовку и пошел бы без колебаний.
Пошел бы, даже заранее будучи уверенным в провале предприятия.
И так мы заснули с Теткиным на одной постели, тесно прижавшись друг к другу.
Ночью он вскакивал в бреду и кричал:
– Господин взводный, разрешите молодому солдату Теткину…
Утром я написал его матери длинное письмо.
Сколько нужно пережить, чтобы пойти на подобную жертву?
Предполагаются маневры под Царским Селом. Кто-то пустил слух, что на маневрах будет присутствовать шеф нашего полка, великий князь Николай Николаевич, числящийся по списку на службе
