его внимательного взгляда не укрылось то негодование, которое он вызвал в своём собеседнике. Ещё немного, и тот бы потерял контроль. Какую радость доставляло сейчас ему чувство превосходства над этим офицером, столь неосторожно поддавшегося эмоциям. Как же всё-таки просто казалось играть чувствами других людей, очертя голову бросавшихся в расставленные искусным манипулятором сети.
Затем Карл Феликсович вновь подошел к столу, налил большой бокал вина и залпом осушил его. Наступило молчание, только часы мерно тикали, отсчитывая время на круглом циферблате.
– Господа! – вдруг вскричал Павел Егорович, который всё это время сидел молча и неподвижно, теребя в руке вилку. – Ваши предложения и требования незаконны и абсурдны! Вы, Алексей Николаевич, не имеете никакого морального права заставлять несчастную девушку выйти за вас замуж! А вы, господа Симпли и Карл Феликсович, не имеете права предлагать, а уж тем более заставлять молодого человека отказываться от его доли в наследстве! Вы поступаете не по-людски, даже забыв о том, что всего несколько часов назад скончался близкий нам человек! Более того, если вы посмеете совершить хоть что-то противоправное в стенах этого дома, я вызову жандармов!
– Вы зря осмеливаетесь нас критиковать, – заметил Карл Феликсович, – лично мне виднее, когда скорбеть, а когда наслаждаться жизнью. И мои дела вас не касаются никоим образом, Павел Егорович, так что ведите себя благоразумно, и не устраивайте скандалов!
– Но, помилуйте, сударь… – начал было Павел Егорович, ожидавший несколько другого эффекта от своей проповеди.
– Неужели вы хотите очень долго жалеть о своих словах? – угрожающе перебил его Карл Феликсович.
– Лучше жалеть, чем быть равнодушным, – горько заметил Павел Егорович.
– Перестаньте, перестаньте, господа, – вмешался раскрасневшийся от пощёчины и выпитого накануне вина Алексей Николаевич, – мне надоели споры, которые ни к чему не приводят. Кузен, ты верно уже бредишь, хватит тебе нести чепуху. Ты слишком много читал дурацких романов, вот уже и говоришь невесть что. Никто не собирался нарушать законов и приличий!
Все замолчали, на это раз надолго. Так или иначе, эти слова уняли пыл спорщиков к великой радости Алексея Николаевича. Павел Егорович обиделся и сел в углу, отвернувшись от остальных, Карл Феликсович налил себе очередной бокал вина, считая свою победу в споре окончательной и бесповоротной, супругам Симпли было просто нечего сказать. Все сидели мрачные и понурые.
– Знайте, господа, я слов на ветер не бросаю и привык исполнять всё, что говорю, – твёрдо сказал Карл Феликсович, нарушив тишину.
Однако, он не продолжил своей фразы, только улыбнулся, как улыбаются люди, верящие, что повезёт именно им. Он встал и, обведя всех взглядом, покинул столовую.
– И в самом деле, довольно, господа, – задумчиво произнесла госпожа Симпли.
Затем они с мужем вместе вышли из столовой, за ними последовали Павел Егорович и Алексей Николаевич.
Между
