про то, как порой ведётся наше следствие? – ему совсем не хотелось читать подобные вещи.
А Илья лишь рассмеялся:
– Что ты, что ты… Ты ведь рассказывал не только это, ты ведь рассказывал и свои сны. Почитай, – и он передал раскрытую тетрадку Вадиму.
Это снова был рассказ и очень хорошо написанный рассказ. Однако поражённый Вадим узнавал в его героях себя и, как ни странно, свою тётю Анну Николаевну. Это снова был тот старый сон, где она звала его к себе жить и учиться быть следователем. И если в прошлый раз упоминание об этом сне можно было назвать совпадением, то теперь, в форме рассказа, такого просто не могло быть!
– Но ведь я сам почти забыл этот сон! – наконец выдохнул из себя Вадим. – Я не мог рассказывать вам все эти детали!
– В том-то и дело, Вадим. Это ведь сны. А они порой дают очень интересные зацепки. Для раскрытия которых имеются очень своеобразные инструменты, – Илья стал очень серьёзен. – Ты ведь принёс мне его, Вадим?
– Что? – парень словно отказывался понимать происходящее сейчас.
– Лунный календарь…
И взгляд обоих упал на коричневый пакет со старой книгой.
– Тебе не кажется странным, что у Фёдора Колпачкова, талантливого физика, ты отыскал мистическую, оккультную книгу?
Если бы Вадима спросили об этом еще неделю назад, он, несомненно, нашёл бы сей факт странным и списал все на простое совпадение. Мало ли, что может заваляться среди книг: от букваря первоклассника до кулинарных советов для домохозяек. Теперь в вопросе Ильи молодой человек различил едва заметный, завуалированный подвох. Словно философ раскрывал перед ним не все карты, а исподволь приобщал к своим, неведомым тайнам, одно обладание которыми может сулить…Что может сулить их обладание? Смерть? Смерть, как хорошо знал следователь НКВД, иногда вещь исключительно приятная и приносит облегчение, избавляя от излишних страданий. А в загробный мир Вадим никогда не верил, хотя всегда ходил по кромке его в своих многочасовых бдениях с подследственными. Он физически ощущал, как душа, существованию которой он отказывал, с каждым днем, с каждой ночью грубеет, покрываясь невидимой коростой, а отодрать ее не представлялось возможным.
Неделю назад прямо за столом в его кабинете умер пожилой рабочий, обыкновенный токарь с черными мозолистыми руками. На указательном пальце левой руки старика виднелся багровый, кровоточащий порез. «Неужто от станка, где тот вытачивал очередную болванку или, что там делают, оторвали?»– еще подумал Вадим, но не стал заморачиваться на эту тему. Оторвали и оторвали. Капитан Евсеев на это дело смотрел просто. Одним врагом меньше, одним больше. Капитан был руководителем третьего отдела, где служил Вадим, на летучках всегда доводил до своих подчиненных простую, но тугую, как затвор маузера, диспозицию: враги, они, как тараканы, одного пожалеешь, не раздавишь, так он, гнида, не успеешь оглянуться, – размножится и будут они хитиновыми зубцами обои твои грызть да остатки еды подъедать… Нет, надо на корню изводить всю эту сволочь.
Вадим
