могло иметь какое-то отношение к нему?
Илья же спросил:
– Как у вас в последнее время с кошмарами?
– К счастью, не было.
– Вот видите. Немного пара мы спустили. Но это, конечно, пока только начало. Останавливаться на достигнутом не стоит. Надо прорабатывать дальше, иначе всё может вернуться в куда более неожиданных формах.
Илья чуток помедлил, затем полистав страницы рукописи, произнес:
– Очень странно, Вадим, вот что. Вы ведь работник специфической, так сказать, службы, но в текстах проскальзывают такие странные мотивы, что порой оторопь берет. Почему у вас постоянно возникает образ страшной старухи в рассказах? И в «Проруби», и в «Детских снах»? Какой-то реальный прототип или воображаемый персонаж, в который вы вкладываете потайной смысл?
Чекист усмехнулся.
– Что вы, Илья, никакого абсолютно двойного дна. Представляете, эта старуха живет со мной по соседству, в доме напротив. И кормит расплодившихся голубей. Никакого сладу с ней нет. Вот даже в сны мои проникла. То глаза расцарапает, то кляузу напишет. И во сне, и в жизни от неёнет спасения.
Илья помолчал и тихо сказал:
– С этим я, конечно, тебе помочь не могу.
Затем хитро улыбнулся:
– Ты же такой пост занимаешь. Неужто не можешь бабку припугнуть просто, ну, корочкой там помахать или еще что. Не мне тебя учить. Не повесткой вызвать, а профилактически, так сказать. Ведь при одном названии вашего учреждения, что у несознательных, что у сознательных граждан, душеньки в пятки уходят…
Вадим мрачно взглянул на своего учителя, пытаясь понять, шутит тот или говорит правду.
– Эх, Илья Тимофеевич, знали бы вы, что это за работа. Головы у нас холодные, сердца горячие, а вот руки в чистоте сберечь трудно. Врагов всё больше и больше. Вроде одну вражескую башку срубили, так у контрреволюционной гидры их много. Всех зараз не отсечёшь. А с этой бабульки что взять? Просто несознательный элемент.
Лицо Ильи Тимофеевича слегка посерело. Он словно испугался, что чекист начнет рассказывать о своих арестантах и методах воздействия на них.
– Да нет, я не к тому веду, – поспешил заверить молодого человека учитель. – Я просто хотел сказать, что, работая в такой организации, как ваша, вы можете никого не опасаться. Хотя вы такие дореволюционные вещи вспоминаете, что невольно вступаете на скользкую поверхность, где и поскользнуться можно, да и вовсе под воду уйти. Да и про мысли нашего вождя упоминаете. А ну как ему не понравится, что вы так смело его в канву повествовательную вплетаете? Цензура опять же. Но вы не переживайте, я все эти уголочки сглажу, вы увидите, как все ладно и хорошо выйдет…
Глава 5
С тех пор тихий московский дворик стал для Вадима Рогова почти святым местом – хотя как истинный коммунист он, казалось бы, не должен верить в подобные вещи. Но всякий раз, когда у него выдавалось свободное время, он шёл сюда, к этому старинному дому,
