нельзя сейчас очень уж радоваться жизни. Опять старушка, копошащаяся с голубями. Те, усевшись на карнизе, ожидали, когда она разбросает тщательно порезанные на удивительно ровные, словно старая ведьма готовилась к опыту физики на приборе, требущем особой точности, кубики. Голуби недовольно косились на ненавистную фигуру Вадима, не разделявшего такой страстной любви соседки к пернатым. Однако дети природы, похоже, прекрасно разбирались в психологии своего врага и понимали, что сейчас ему явно не до них. Вадим и в самом деле торопился. Однако далеко уйти ему не удалось. Старушка выпрямилась, выпростала из сумки с бережным своим пшеничным товаром худую костлявую руку и простерла ее по направлению к следователю НКВД.
Голуби как будто ожидали наполеоновского движения и, соблюдая ведомую только им иерархию, молча и яростно атаковали Вадима. Нападение оказалось для него неожиданным и нелепым. Когда это было, чтобы серые прожорливые исчадия мусорок бросались, как бешеные псы, на свою жертву?!
В первую секунду он опешил, но затем спохватился и выбросил навстречу им свои руки, по которым тут же ожесточенно захлопали многочисленные крылья. Посыпались перья. Особенно хитрые хищники примащивались к его спине и больно клевали, разрывая в клочья хлипкую рубашку представителя советской власти.
Ведьма же науськивала летучее войско. Ее седые волосы выбились из-под простенького ситцевого платочка, и то ли ветер, то ли взмахи крыльев бешеных подопечных трепали их, что придавало старухе сходство с Горгоной Медузой.
Вадим нисколько бы не удивился, если бы сотни змеек стекли с головы врага и направились в его сторону со сладострастным намерением покарать нечестивца, каковым он безусловно являлся и в глазах старушенции, и в глазах пернатых любителей хлебных крошек.
Не время было об этом думать, но мысли о том, как же нелепо он сейчас выглядит, терзали его. Выставить себя на посмешище перед всеми прохожими! Это уметь надо. Однако странно, что никого поблизости не наблюдалось. Дети не спешили в школу, даже извечные мамаши, прогуливающие малолетних чад, не дефилировали по тротуару. Как будто мир вымер на одно мгновение, и в нем остались только он, безумная старуха и ее крылатые дьяволята.
– Уйми своих тварей, – громко крикнул следователь Горгоне, но та лишь ядовито захохотала.
Вадим еще раз внимательно посмотрел на нее и поразился. Где дряблые щеки, где седые спутанные космы? Лицо посвежело, глаза заблестели, да и волосы вовсе не седые, а светлые, как и подобает блондинкам. Сочная, красивая девушка в коротеньком платьице стояла напротив него и протягивала к нему белоснежные руки. И голуби перестали наконец бить его неугомонными крылами. Ее лицо показалось ему смутно знакомым. Но не словесного общения с ней хотелось ему. Странное тягучее желание охватило Вадимом. Он, не колеблясь, двинулся навстречу к ней, но вдруг из-за угла дома выросла огромная фигура дворника с растрепанной метлой под мышкой.
– Шалишь, барин, – шепнул он Вадиму и со всего размаха зарядил немудреным инструментом по голове.
