Затем Ригель поднял руку, накрыл бабочку ладонью.
Мое сердце дрогнуло. Я поймала себя на том, что ожидаю, как он ее раздавит и разотрет в ладони. Сколько раз это делали дети в Склепе… Я так напряглась, что казалось, будто он сжимает в ладони не бабочку, а меня. Я ждала, ждала, а Ригель разжал пальцы. Бабочка поднялась по его руке, такая беззаботная, а он наблюдал за ней. Закатный свет отражался в его глазах, ветерок перебирал волосы.
Он смотрел, как бабочка улетает, взглядом провожая ее. Солнце рисовало передо мной невиданное зрелище.
Я смотрела на Ригеля, окутанного чистым светом, который, как я раньше думала, ему не к лицу, ведь ему подходят лишь тени и черные дыры, сумрак и темнота. Он идеально вписывался в образ изгнанного ангела, этакого красивого Люцифера, обреченного вечно проклинать небеса. Только таким он мне всегда и представлялся.
Но сейчас я поняла, что никогда не видела его таким красивым.
«Ты слишком часто смотришь на него, – прошептало мое сердце, – ты всегда слишком много смотрела на него, на того, кто разрушает, обижает и обманывает, на того, кто творит слезы, делает чернила, которыми пишется сказка. Ты не должна, не должна, не должна…» Я обхватила себя руками, вся сжалась, прежде чем крикнуть:
– Ригель!
Он повернул голову. Я почувствовала, как его глубокий взгляд проникает в меня, как будто роет во мне ходы без разрешения, прожигает кожу. И пожалела о том, что смотрела на него столько времени, что не смогла противостоять его взгляду и пустила его внутрь хозяйничать.
– Тебя зовет Анна.
«Ты всегда смотрела на него слишком много».
Я быстро ушла в дом, убегая от этого видения. Но у меня было ощущение, что какая-то частичка меня осталась там, навсегда запертая в этом мгновении.
– Ригель сейчас придет, – сообщила я Анне, зайдя в кухню, и сразу ушла.
Я стала жертвой непонятных эмоций, от которых не знала как избавиться. Я помнила, как он смял розу, как выгнал меня из своей комнаты, как постоянно требовал держаться от него подальше. Помнила неизменные насмешку, жестокость, поэтому меня пугали ощущения, которые, несмотря на все происходящее, не оставляли меня в покое.
Мне следовало презирать его, мечтать, чтобы он исчез из моей жизни. И все же… все же…
Я не переставала искать свет. Я не могла сдаться. Ригель был загадочным, циничным и лживым, как черт. Сколько еще он должен доказывать мне это, прежде чем я признаю поражение?
Остаток дня я провела в своей комнате, охваченная мучительными мыслями. После ужина Анна с Норманом предложили прогуляться, но я отказалась. При всем желании я не смогла бы улыбаться и казаться беззаботной.
Я с грустью посмотрела, как они выходят на улицу, и отправилась в свою комнату, и тут раздались ангельские аккорды. Я замерла и задержала дыхание. По дому разливалась чарующая мелодия, от звуков которой мое сердце бешено забилось. Словно невидимая паутина оплела мои руки и
