произносил речь впервые, поэтому голос его дрожал. Прочистив горло, он продолжил: – Порча водой двух священных писаний из-за прорыва труб. Налицо преступная халатность в отношении исполнения своих прямых обязанностей.
– Ваша честь, городские водоносные линии уже много лет находятся в плачевном состоянии. Я много раз указывал это в отчетах, – сухо сказал Иван Иванович. Он уже понял, что свободы ему не добиться, по правде сказать, оправдательных приговоров не было очень давно. Обвинительная система Совета работает безошибочно, как часы.
Тик-так.
– Ваши намеки на неподобающую работу Совета недопустимы. Вы как главный инженер отвечали за эти самые линии. Вы и понесете наказание за порчу первого и второго тома Пресвятого Евстафия от 2261 года, – преподобный Евдоким немного забрызгал слюной сидящих рядом с ним двух молоденьких диаконов. – Королев И. И. приговаривается к ссылке в лагерь трудящихся №4, дабы излечить себя от ран духовных и очиститься пред взором Совета. Приговор вынесен сегодня, 2424 года от Рождества Христова шестого числа месяца примидилиса.
По залу разнесся глухой звук молотка, ударяющего о деревянную поверхность. У одного молодого человека, наряженного в утягивающий камзол академии, по щеке спустилась слеза.
Тик-так.
Астерий Королев так и не смог толком поговорить со своим отцом. Ведомый конвоирами Иван Иванович успел только гордым взглядом посмотреть на сына. Дверь в зал захлопнулась. Больше они не увидятся.
Дождь уже закончился, когда молодой человек вышел из здания суда. Ступая по небольшим лужам, скрытым в выемках раздробленной брусчатки, он старался не смотреть в глаза другим людям. Сын опального инженера и до суда не славился душевной открытостью, а теперь и подавно. Горе от расставания с близким человеком запечатывает душу, как запечатывает огромная, тесаная из камня дверь мертвое пространство крипты, оставляя неспокойную душу наедине с вечностью.
Центральная площадь, на которую Совет Веры выкинул его, сироту, из зала суда, была очень неприглядна на вид. Наполовину разбитый обелиск в ее центре, казалось, вот-вот рухнет, оставив после себя лишь гладко-коричневый низенький постамент. Люди, снующие вокруг, были слепы. Безжизненно опустившиеся головы боялись посмотреть не туда. В своих серо-черных не выделяющихся пуховиках питерские обыватели неслись в разные стороны площади Благой Марии.
Главное, прочь от крестов.
Мысль ворвалась в голову к Астерию, и он медленно растворился в серо-черном потоке.
Мокрая брошюра случайно прилипла к ботинку из искусственной кожи. Текст на ней был немного размытый, но все же мог донести информацию до случайного читателя:
«ПРЕДАТЕЛИ И ЕРЕТИКИ! ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ ЗА ЛЮБУЮ ИНФОРМАЦИЮ О МЕСТОПОЛОЖЕНИИ. ДОЛОЙ ИДЕИ О КОСМОСЕ. ДОЛОЙ КОРПОРАЦИЮ «ЗАСЛОН»!
Все пойманные на ереси будут повешены или преданы другой смерти соразмерно грехопадению.»
«Чертовы фанатики», – пронеслись в голове юноши опасные
