сколько? – спросил он урядника.
– Восемь. Больше не было.
– А там семерых уложили, один удрал-таки!
– Живьем одного поймали, ваше скуловородие! – отрапортовал урядник.
– А, значит, все. Значит, Батогов с другими. Скверно! Зачерпни воды, вон в канаве, рожу умыть.
На лице Перловича, который все время, словно истукан, стоял верхом посреди всеобщей сумятицы, показалось что-то вроде живого румянца.
XI. Герой
Муж Марфы Васильевны стоял над большой чертежной доской и отмечал что-то циркулем. Топот коня на дворе заставил его поднять голову. Дверь слегка стукнула, он обернулся.
– Ну, Марта, – спросил он, – как твое новое знакомство?
Марфа Васильевна не отвечала.
– Что так рано?..
Он взглянул на нее пристальнее, и тот слегка язвительный тон, который он хотел придать своему вопросу, замер у него в горле.
Перед ним стояла не Марта, цветущая, румяная, вечно веселая… Нет, это была только ее тень.
Волосы и платье в беспорядке, лицо бледное, как полотно, под глазами темные, синие круги, и сами глаза такие тусклые, так неопределенно смотрящие и как будто ничего не видящие, грязные полосы пыли на лице…
– Марта, голубчик, да что же случилось такое?
В пылу энергии Марфа Васильевна выдержала все нервные потрясения, испытанные ею в то утро, богатое событиями. Усиленная езда верхом разбила ее тело, и только какое-то странное опьянение – этот экстаз, охвативший ее, – поддерживало ее физические силы. Но наступила реакция, экстаз прошел.
– Марта, да скажи же хоть слово, – говорил ей муж и даже тряс ее за плечи.
– Я спать хочу, – прошептала она чуть слышно и пошатнулась. Он подхватил ее. Если бы он этого не сделал, то Марфа Васильевна не устояла бы на ногах. Он чувствовал, как все тяжелее и тяжелее становилось это тело, ноги подгибались, и оно словно выскальзывало из рук. Он крепко стиснул свою жену и потащил ее волоком к кровати. Руки повисли, ноги поволоклись по плитному полу, голова, словно у трупа, перегнулась на безжизненной шее, и волосы мели эти кирпичные плиты.
Маленький котенок Марфы Васильевны стремительно рванулся из-под дивана: ему хотелось поиграть этими длинными, стелящимися по полу волосами, но на него чуть не наступил муж Марфы Васильевны, и котенок жалобно мяукнул и свернулся в клубок на прежнем месте.
Кое-как, с трудом уложил он на постель свою жену и стал над нею в раздумье. Он совсем потерялся и не знал, что делать, к чему приступить. Вдруг глаза его упали на эти грязные полосы, что шли вдоль всего лица, на эти тонкие пальцы, выпачканные поводьями. Он схватил полотенце, намочил его и начал отирать лицо и руки. Тер долго, тер усиленно, особенно возился он с пальцами: черная маслянистая мазь не отставала, он даже мылом пробовал, и вдруг хватил кулаком по лбу и бросил полотенце.
– Доктора, доктора! – кричал он, выбежав на улицу. Он хорошо
