которая смогла бы сохранить к зрелому возрасту близкую ей по складу души и мировоззрению сверстницу. Ведь еще совсем девчонки начинают видеть в своих одноклассницах потенциальных соперниц в борьбе за благосклонные улыбки или хотя бы пустячные знаки внимания со стороны ребят из старших классов. Зарождающийся флер романтической любви толкает девочек на очищение пространства вокруг себя, дабы быть более заметной для юношей. В условиях подобной высокой конкуренции подруги перерождаются в соперниц.
С вытравленным напрочь жестокими и грубыми мужчинами матриархатом исчезло и понятие женской дружбы. Подобное словосочетание кажется нелепым и противоестественным. В наши дни дружба может быть только мужской. Лишь фронтовые подруги могут пронести до скончания своих лет единение опаленных войною сердец. На войне исчезает все наносное. Даже посвящение себя Богу не сближает монашек, а, наоборот, подвигает на индивидуальное, единоличное, выраженное в вознесении молитв посреди узкой кельи. Сестры во Христе никогда не становятся подругами, они так и остаются сестрами. Возможно, из-за этого в великом и могучем русском языке нет женского эквивалента слов „мужская дружба и братство“. Женская дружба – корявое, щиплющее язык выражение. Сестерство? Сестричество? Это уже совсем неуклюже. И если в английском языке для монашеской обители подобрали выражение Систерхуд, а для студенток выдумали название Сорорити – для нашей страны оставлен рудимент социалистического прошлого – „женский коллектив“.
Подобные мысли не посещали голову Марины Лосевой, у нее было достаточно других забот. Сейчас же ей просто хотелось поболтать с Антониной Брусковой, в мягком кресле с чашечкой кофе в руке. Марина и Антонина были теми самыми подругами, о ком обычно говорят „не разлей вода“. Их многолетний альянс был из тех редких исключений, которые только подтверждают правила.
Выйдя из метро и добравшись до знакомого дома, девушка поднялась на лифте на восьмой этаж и нажала кнопку звонка. За массивной дверью послышались едва различимые шорохи.
– Тонь, открывай! – скомандовала Лосева, подставляя свое лицо к глазку, словно фотомодель перед объективом фотоаппарата, чья оптика должна пропустить сквозь себя тончайшую гамму рекламируемой косметики. – Это я! Протри свой окуляр!
Внутри квартиры тут же загремели ключи, замок несколько раз щелкнул, и дверь открылась наружу.
– Приветик, Тонь! – помахала рукой Лосева.
– Маринка! – радостно взвизгнула Брускова. – Заходи, заходи! – Она пропустила подругу, захлопнула дверь и лишь после этого поцеловалась с гостьей. – Чуяло мое сердце, что ты скоро заявишься! Представляешь, ты мне сегодня приснилась! Сон-то в руку!
– Вещий! – улыбнулась Марина. – Как дела?
– Нормально. С Сережей вот гуляли, только что вернулись.
– А я ему подарочек принесла. – Лосева достала из сумочки резиновую игрушку. – Вот. Крысенок. Нынче же год крысы.
