глаза. Рот его постоянно норовил расплыться в улыбке, как бы ни пытался мистер ван Доффер выдерживать сообразный своей профессии мрачный вид.
Видавший виды коричневый сюртук был весь перемазан белилами, помадой, и я даже не хотел представлять чем. Однако перчатки были изысканно-белые, без единого пятнышка, и, пожимая ему руку, я обратил внимание, что она хоть и худая, но с сильными пальцами и поразительно теплая для того, кто настолько похож на покойника.
– Это и есть мистер Хэйзел? – он пристально осмотрел меня с головы до ног, а потом, сжав мою ладонь, резко потянул на себя.
Я потерял равновесие и оказался с ним лицом к лицу.
– Какие приятные черты! – воскликнул он, свободной рукой трогая меня за подбородок. Я оторопел и мог только смотреть на него, широко раскрыв глаза. – Если смерть не изуродует вам лицо, мне почти не придется ничего делать! Черты Россетти! Нет! Караваджо! Вас вылепил выдающийся мастер. Как обворожительно вы будете смотреться на поминальном ложе!
Пока я собирался с силами, Валентайн одним движением оказался между нами и вежливо, но твердо убрал от меня обе руки ван Доффера.
– Доффер, я бесконечно ценю твой энтузиазм и преданность делу, но Дориан пока умирать не планирует, – усмехнулся он. – По крайней мере, меня он об этом не уведомлял. Зато у нас есть настоящий клиент, привезли пару часов назад, тебе понравится!
Я благодарно выдохнул.
Валентайн, проходя мимо, похлопал меня по спине и подмигнул. Я вздохнул. То, что среди работников похоронной индустрии собрались исключительно люди слегка не в своем уме, становилось мне ясно. Оставалось лишь понять, что среди них делаю я?
Мисс Лилиан рассмеялась, прикрыв рот ладонью. За ночь, что она провела в похоронном бюро, она явно повеселела – стала такой плотной, что через нее нельзя было рассмотреть даже самые крупные предметы обстановки. Ей явно дышалось здесь свободнее… Если вообще можно употребить в отношении призрака этот глагол. Я надеялся, что ее канат с якорем исчезнут сами собой, но, видимо, требовалось что-то большее.
Ее тело привезли на рассвете – миссис Уайт все же не хотела лишних пересудов. Бедная мисс Лилиан выглядела вовсе не так привлекательно, как ее призрак. К сожалению, хоть готические романы и романтизируют повешение как способ уйти от мирской суеты, но на цвете кожи оно отражается весьма сильно.
Лицо мисс Лилиан застыло в навеки перекошенной жажде последнего вздоха, посиневшая кожа пошла багровым вокруг яркого следа от впившейся в шею петли. К тому же от ее одежды – простой ночной рубашки – отвратительно пахло человеческими выделениями. Это естественный процесс при повешении, но почему-то миссис Уайт даже не удосужилась ее обмыть.
Я учился в Итоне, а потом видел много повешенных, особенно во время экзаменов. Но с ними обращались куда почтительнее, чем миссис Уайт с собственной дочерью.
– Предоставьте все мне, – ван Доффер снял перчатки и похрустел пальцами. Звук вышел такой, словно паре мышей переломили хребты. – Мне нужна чистая
