боли. Любая капля могла стать последней пулей в лоб. И жаль, что её всё так и не было. Чем так мучиться… Только бы больше не…
Бывали спасительные периоды забвенья. Иногда он снова уходил и терялся там, блуждал в своём Запустенье, без цели, чувств, мыслей, слов и слёз. Без боли. И понемногу приближался к прямой линии после тех бешеных амплитудных скачков в крайние точки шкалы. «Куда уехал цирк, он был ещё вчера[14]».
– Что-то я совсем тону, а до конца не тонется. Походу, даже смерть меня не хочет, – усмехнулся он, – надо как-то выбираться. «A little party never killed nobody[15]» – подумал Лёли и отправился со всеми в какую-то очередную бессмысленную и пошлую вылазку кататься на весёлом паровозике («из Ромашково», – фыркнула внутри лиса). Что-то ели, что-то пили, над чём-то смеялись, и он даже улыбался в ответ. Остановились, поезд начал разворачиваться, Лёли стал отходить, оступился и свалился в овраг. Подняться и встать уже не мог, кажется, сломал левую лапу. Сверху раздавался смех, кто-то высунулся, увидел его, помахал и крикнул: «Ну, давай! Выберешься – догоняй!» Голоса наверху стихли. Все ушли. Лёли лежал один и смотрел на звёзды.
Междупутье
Мысли в голове разбредались, словно овцы в поле. Охренеть. Просто охренеть. И что теперь? Сам я отсюда не выберусь. Ждать? Но кого или чего? Никто не придёт, не спасёт и даже не убьёт меня, чтоб уже нахуй всё это закончилось.
Склоны были скользкие, вокруг не было никого. Вскоре начался дождь, небо опускалось всё ниже, словно сливалось и становилось одного цвета и массы с землёй. Котлован, куда он рухнул, чем-то напоминавший глиняный карьер, постепенно заполнялся водой. Пробуя ползком выбраться, Лёли раз за разом скатывался вниз, карабкался и съезжал. Так прошло много времени. Почему не сдавался и за что боролся, ему самому было непонятно. В его правилах самоубийство было грехом, и если ещё его не забрали отсюда, – надо было что-то делать. Он стремился наверх, а его бесконечно тащило вниз.
– Ты ничтожество, до тебя никому нет дела. В тебе ничего нет. Ты никто. У тебя ничего не получится, – голос в голове хлестал каждым словом, как плетью, бил с оттяжечкой и наотмашь. Лёли начинал сползать в это, утопать, как в песке. Шаг – и вниз. Мысль – и вниз. Оползнем тянется струя, подцепляя и таща вниз за собой всё новые и новые слои земли и тебя. Начинается внезапно. Возникает из ниоткуда. Только что было всё хорошо. Утро. Ты проснулся, улыбаешься новому дню, строишь планы. Потом лицо перекашивает, улыбка съезжает, как при инсульте, а вслед за ней уходит осознание и ощущение себя. Это сильно подкашивает. В твоём мире, среди кого и чего ты сейчас живёшь, нельзя быть слабым. Тебя уничтожат. Убьют. Съедят. Здесь нужно сражаться, чтобы выжить. Нужно быть всегда начеку, на голову умнее, сильнее, опаснее и хитрее, чтобы пройти все ловушки и выбраться в другой мир. Потому что этот, и тот, что ниже и темнее, будут тащить тебя обратно вниз.
Свалившись пару раз в котлован и побарахтавшись в нем, Лёли нашёл кованую сферу.
В. Леонтьев.
Fergie.
