Нюшка и, качая головой, с укором в голосе сказал:– Ты чо, Женя, нагадил? Кури сколько хочешь, но зачем ты паскудишь в коридоре? Ты ведь нам в карман срёшь. Где твоя совесть?
– Да, подло, – поддержала Нюку Лахудра. – А говорил, что порядочный человек.
– Ты не человек, Женя. – сказал Нюшка. – За базар отвечай.
Я в это время молча закрывал на замок дверь и не заметил, как рядом появился Геннадий Петрович. Он, дрожа голосом, сказал:
– Эти окурки час назад собирали во дворе Евлампия Тракторовна. Герцог и Грозный. А потом, Женя, бросили к вашей двери.
– Ты! – закричал Нюшка, – Врёшь!
– Я вас на "мобильник"снял. – ответил Генадий Петрович и ушёл в свою комнату.
И я, не нарочно зевая, покинул квартиру. Всю ночь я читал произведения Ленина. Мне давно хотелось узнать: как был одурачен и оглуплён народ России на семьдесят три года?
Когда я надевал на Юлию бронежилет, я подумал, что нужно было просто привязать девушку к чему – либо, чтобы она ждала меня в квартире. Её уже два раза пытались убить…
– Женя, мы всё будем делать вместе, – сказала девушка, внимательно гляяд мне в глаза.
– Ты умеешь читать мои мысли?
– Да.
Я не хотел заходить в коммунальную квартиру, чтобы моя девушка не видела бы ту "грязь", которую и ныне тщательно скрывали СМИ. И сам я не хотел видеть "ставильщиков". Поэтому едва я увидел "повестку", как тотчас повернулся к лестнице, чтобы немедленно увести Юлию вниз, во двор. Но в коридоре квартиры прозвучал голос Геннадия Петровича полный интонаций отчаяния и боли.
– За что?!
– Юлия, жди меня здесь.
Девушка отрицательным жестом качнула головой и вцепилась пальцами в руках моей джинсовой куртки.
Я вошёл в коридор.
Генадий Петрович, конечно, услышал скрип ключа в замочной скважине входной двери и повернулся ко мне лицом.
– Женя, это ужасно…я... я… уже не могу, – со стоном пробормотал профессор, указывая пальцем на кучу экскрементов у двери его комнаты.
Я быстро пошёл по коридору в сторону кухни, где звучали голоса жильцом.
– Женя, пожалуйста, говорите с ними вежливо, достойно, как принято… Их тоже надо понять…Они хорошие люди. Даже по – своему они люди чести.
Я вышел в кухню. Кроме Грозного, который трудился охранником в магазине, все остальные жильцы ничем не занимались и проводили время в кухне. На бёдрах Поэта, как всегда, сидели две "мочалки". Нюшка прохаживался перед ними, кривя лицо злобной гримасой, и перебрасывал из руки в руку пустую бутылку. Был тут и Педрило, большой "специалист"по "пукам". Когда девушки прибегали за водой в кухню, он встречал их "пуками". Все одобрительно смеялись…
Войдя в кухню, я негромко сказал, зная, что мог услышать в ответ:
– Тот, кто нагадил – убери.
Нюшка нарочито захохотал, указывая на меня пальцем.
– Слюнтяй, тебе ли так говорить?! – И он, высматривая
