о застряли в донном иле, что я хорошо прочувствовал, когда захотел сделать шаг и чуть не окунулся целиком в эту черную, совершенно непрозрачную воду, что окружала меня метров на двадцать во все стороны.
– Если моя новая обувка останется здесь на дне, а не на моих ногах, то ты мне точно за это ответишь, – погрозил я кулаком в небо.
Оглядевшись, я решил, что лучше направиться в сторону пологого берега, заросшего травой и кустарником, нежели двигаться в сторону камышей. Камыши хоть и были гораздо ближе, но их густая стена была обманчива и совершенно не обозначала, что болото заканчивалось в той стороне. Видимая глазу твердая и надежная земля все же была предпочтительным направлением.
Я присел, почувствовав телом холод воды, и схватился руками за голенище сапога. Перенеся вес тела на одну ногу, вытащил вторую из ила и попытался широко шагнуть вперед. Попытка вышла не совсем удачная – шаг действительно получился широким, но из-за того, что вторая нога так и осталась в плену болотного дна и растительности, я потерял равновесие и таки плюхнулся в воду. Если бы я в тот момент, когда выпрямился на ногах, взглянул на себя со стороны, то увидел бы на своем месте настоящую помесь лешего и водяного.
Зато теперь я понял, что терять мне больше нечего и методично переставляя ноги с помощью рук, за какие-то полчаса добрался до сухого берега. Упав в яркую зеленую траву и позволив себе пять минут передышки, я таки перевернулся на спину, посмотрел на яркое летнее солнышко и от души расхохотался.
– Вот олух! – сказал я совершенно без тени гнева, вспоминая еще совсем мальчишеское розовощекое лицо стажера-транспортатора.
Поднявшись, я скинул со спины вещевой мешок, снял перевязь с мечом и ремень с пристегнутой к нему поясной сумкой, в которой побрякивали серебряные и медные монеты. В последнюю очередь я с удовольствием стянул с себя сапоги и, посгибав пальцы ног, встал что бы насобирать сухих веточек.
Через десять минут мой костер весело потрескивал угольками, зажженный обычным кресалом и кремнем. Пока ветки покрупнее разгорались, моя одежда была уже растянута на палках у кострища, а сапоги смотрели на огонь своими искусственно истертыми и состаренными носами, с которыми я провел предваряющие нормальную сушку процедуры – соскреб крупные ошметки грязи и вылил воду.
Вскоре вверх пошел пар от начавшего подсыхать облачения и момент был таков, что можно было бы перекусить, да еще вздремнуть потом… но как на зло перед самой переброской я и поспал всласть, и поел досыта. Ну, кто же знал, что я окажусь не в нужной точке, а хряк его знает где… И вот это был вопрос вопросов – где именно я сейчас нахожусь? Насколько далеко от первичных координат?
– Ирма, ты на связи? – спросил я, привычно поднеся левое запястье ближе ко рту.
В ответ не пришло ни отзвука – даже шороха.
– Ирма, ты меня слышишь? – сказал я гораздо громче.
Результат оказался прежним – ни звука знакомого голоса в моих ушах, только лишь бумканье застучавшей от волнения крови.
– Да, дела… – горестно сказал я, после десятой попытки добиться ответа от информационной системы орбитальной станции.
– Видимо вода залила уши, а через них и мой имплант-мозгофон, – подшутил я сам над собой и над ситуацией в целом.
Впрочем от этого почему-то радостнее на душе не стало.
Хотя если отбросить волнение и порассуждать холодной головой – ничего катастрофичного совершенно не произошло, карту местности я помню наизусть, доберусь до людей и пойму где я и куда топать. Именно так рассуждал я, завалившись спиной на густо поросшей зеленью земле и грызя травинку.
Одежда и сапоги, судя по прекратившемуся обильному парению с их поверхности, скорее всего уже почти подсохли и потому я стал облачаться. Начал, конечно, со штанов, от фасона и способа пошива которых я уже совершенно отвык за почти годовой срок пребывания в иной эпохе.
"Все же в цивилизации есть положительные моменты," – мыслил я манипулируя многочисленными завязками на поясе и в районе икр. – "По крайней мере нет столько возни с одеждой!"
Прикрыть торс было гораздо проще – нужно было лишь по очереди накинуть на себя нижнюю и верхнюю тунику, подпоясаться и закрепить над плечом с помощью медной броши шерстяной плащ, прикрывший мой меч и поясной нож.
Сапоги все же до конца не просохли и от того переживая за будущие мозоли на своих ступнях и тяжко вздохнув, я стал пробираться сквозь негустой орешник, обозначив целью для себя высокий и лысый холм, который я заприметил в паре километров от берега гостеприимного болота. Я логично полагал, что с его вершины рассмотреть окрестности мне будет легче и вернее, что даст возможность мне точнее определиться с тем, куда дальше путь держать.
Орешник, как я и подозревал, оказался подлеском ясеневого леса – довольно густого и сильно затененного.
