Те, что были позади явно гнались за теми тремя, что обогнали их на пять лошадиных корпусов. Расстояние между ними сокращалось очень быстро возможно из-за того, что кони под догонявшими воинами, на мой взгляд со стороны, были посвежее, чем под людьми, уходящих от погони.
До моста оставалось метров двести, не больше, когда двое развернулись и двинулись навстречу преследователям. Третий же продолжил движение к мосту размахивая недлинным копьем и побивая каблуками бока гнедого коня, заставляя его если и не скакать быстрее, то хотя бы не сбавлять ход. Пена из пасти животного расползлась по его гриве, а из ноздрей выходил не воздух, а густой пар! Но всадник не унимался, все пришпоривая и пришпоривая своего бедного коня, словно за мостом их ждало спасение. Но бедного четвероного хватило всего на несколько скачков и он рухнул, хрипя и суча копытами.
Те двое, что прикрывали отход рухнувшего у моста всадника, все еще держались в седлах, но буквально через пяток секунд и они были повержены, а их тела свалились на землю к копытам лошадей вражеских наездников, коих осталось лишь пятеро.
Безусловно, погибшая пара защитников были хорошими воинами, раз положили вдвое больше соперников в неравном бою!
Выходит не разбойники они были, раз положили жизни за товарища, – подлый люд на такое не способен. Так я рассуждал уже будучи на ногах и стремглав мчась к человеку, придавленному тушей своего коня у самого въезда на мост. Мужчина барахтался в дорожной пыли и безуспешно пытался вытащить накрепко застрявшую ногу. Я схватил его подмышки и сильно дернул на себя. Оказалось, что вместе с ногой был придавлен и его богато отделанный плащ и я своей помощью чуть не придушил бывшего всадника. Мужчина тряхнул львиной гривой свих волос, перехваченных широким золотым обручем, и у моего лица молнией возникло лезвие длинного боевого ножа. Я отдернул голову, все еще продолжая поддерживать плечи лежащего воина, а это несомненно был воин, о чем недвусмысленно говорила хорошая кольчуга и знатная по красоте перевязь.
– Ты кто? – рыкнул он скалясь то ли от злобы, то ли от боли.
– Тери-Дион Балион, ваше величество! – оттарабанил я первое, что пришло мне в голову. – Вы бы убрали ножичек, а то неровен час перережете своему спасителю что-нибудь очень жизнено важное!
Воин сунул лезвие тесака под плащ и одним движением распорол его поверхность.
– Тащи! – скомандовал он.
– С радостью! – крикнул я и рванул, что было мочи.
И пока мы боролись за освобождение высокородной ноги, вражьи всадники, что преследовали самого обладателя этой ноги, были уже паре десятков метров от нас.
– Эх, чуть-чуть не успели перебраться через мост! – крикнул спасенный мной человек и вытянул начищенное до блеска лезвие меча из красивых ножен.
Я же поднял оброненное им при падении копье, и, порадовавшись, что преследователи растянулись вдоль дороги цепочкой, шагнул к первому, что догнал нас. Едва-едва
