классу. Пусть думает, будто мне интересны мотивы его поступков и оправдание их последствий.
– Я ехал по дороге, как шеф приказал. Я доехал до трактира. На балконе стояли двое. Один глумился над лошадью. Но эта лошадь стала моей с той поры, как шеф подарил её мне. А это древняя лошадь, ценная. Значит, он глумился над ней, то есть над подарком мне, то есть над ценностью подарка мне, то есть надо мной. А это оскорбление, которое необходимо смыть кровью.
Ага, Янкель превратился в одного из тех, кто проникся речами общего отца. Завербованный. Самые страшные люди, по-моему. Они потом и становятся фанатиками. Впрочем, не все. Некоторые только позерами.
– И я назвал того мужчину очень бранным словом, – продолжал он исповедь. – Негодяй спрыгнул с балкона. Видел бы ты его! Как Зорро. Только без маски. Я приготовился обороняться, достал шпагу…
После этого слова я сильно удивился, так как оружия не было ни у кого из нас. Мне пришлось остановить развесёлый рассказ Янкеля, чтобы тот объяснил, откуда у него шпага.
Янкель замялся. Явно не хотел говорить.
Но, поверьте, ему пришлось. И знаете, что он сказал?
Конечно, знаете, ведь вы читаете мой дневник не в первый раз.
Сам наш общий отец подарил ему шпагу.
Сейчас, подождите минутку.
Он подарил ему шпагу как… лучшему из семи учеников.
Лучшему!
Всем досталось три дара, а господину Янкелю четыре. Ему первому досталась шпага, которой он даже толком воспользоваться не смог, зато ранение получил сильнее моего.
Нет, я не вижу в нём будущего сильного соперника, но несправедливость оценки старого мушкетёра меня вывела из колеи надолго.
Это ж надо: лучшему из нас семерых. Бледному Янкелю!
Может, общему отцу пора задуматься о том, чтобы купить очки?
– Знаешь, как называл меня наш Смотритель-мушкетёр? – смеялась она, сидя в кресле возле окна комнаты Фила и ничуть не жалея, что пропустила печальный опыт с ранением. – Машка д’Артаньяшка! Ты прикинь? Старик тот ещё шутник.
– А когда ты поняла, что… ну… что новый Учебник – это «Три мушкетёра»? – спросил вкрадчиво Фил, улыбаясь при этом, но за улыбкой пряталось нечто гаденькое.
– Да почти сразу. Одежда, всякие там усадьбы, лошади, усы и шляпы. Да и сам Смотритель прям один в один мне напомнил папашку д’Артаньяна в кино. Ты разве не смотрел?
– В каком кино?
– Да в нашем, конечно! В каком же ещё? Боярский – лучший д’Артаньян всех времён! – от восторга Машка и забыла, что житель Австралии мог быть незнаком с шедеврами советской киноиндустрии.
– Но ведь про Новое время написано много книг! Монтроз, капитан Блад, Чёрный тюльпан. Мама моя, помню, читала ещё «Алую букву» и серию книг про Анжелику. Но как ты поняла, что это именно «Три мушкетёра»?
А поняла она это по одной причине: просто не знала иных вариантов. Машка раньше почти не читала книг, но трёхсерийный мюзикл про мушкетёров
