style="font-size:15px;"> Книги, воспевающие Всевышних, грозили неверным муками Нечестивых, в которых те превратятся после смерти. Невозможно верить в одно, но отрицать другое… Нежить сопутствует Богу, как ночь сопутствует дню.
И все же Маришке никогда не приходилось видеть – и она не знала никого, кому бы приходилось, кроме волхвов или полоумных на ярмарке: но то ведь другое – доказательств существования умертвий… или Всевышних. Действительно видеть, а не угадывать среди теней в темноте. Тех, что другие и не замечали.
Среди беспризорников и сирот в ту пору идеи неверных набирали всё большую популярность. Маришка же противилась им изо всех сил. Но все они – да и чего таить, и сама Маришка – тайком читали свободные газеты, передавая их из рук в руки, готовые в любой момент затолкать листки себе в глотку, только бы не быть пойманными. Так вот все они и болтались от веры к неверию, то страшась Единого Бога, то потешаясь над ним.
Потому, вероятно, она и не удрала из комнаты тотчас же, стоило шальной, неоконченной мысли «А что, если…» промелькнуть в голове.
Нет.
Она была всё ещё здесь. Таращилась в черноту под кроватью. И твердила про себя: «То не может быть пятернёй. Не может быть рукой. Какие ещё руки? Нежить не может проникнуть в дома».
Но голова вот не желала работать как следует… И теперь, тщательно изгоняемое, но на кромке сознания так и плясало видение – будто под кроватью не паук был, а бледная тонкопалая пятерня.
Проклятое воображение вечно творило с ней это – перетасовывало воспоминания с выдумками.
Кровь стучала в висках, собственные пальцы крупно дрожали.
«Незнание – вот что всегда является причиною страха» – так говорил Володя. Так говорили все неверные.
И сама не понимая, что творит, Маришка медленно опустилась на колени перед кроватью. Упершись ладонями в пол, стала нагибаться ниже. И лицо обдало жаром, когда сердце принялось молотить слишком быстро. И во рту возник привкус желчи.
Но она опускалась всё ниже и ниже.
Ей всего лишь было нужно убедиться. Убедиться наконец в том, что…
Голова затуманилась, мысли скакали, одна другой безумнее.
Кто был, в конце концов, прав? Володя с неверными? Волхвы?
Сердечный ритм сбился. По телу будто разлилось кипящее масло, взмокли подмышки. На Маришку накатила жуткая слабость, почти что сонливость. Но опираясь на ватные руки, она всё наклонялась.
Ниже, ниже и ниже.
Пока наконец не заглянула под широкую боковину.
Настя шла, опустив голову. Её пальцы скрючились и вцепились в подол, будто она собралась его отжимать. Александр был совсем близко, она почти ощущала исходящее от его плеча тепло.
В иной ситуации она бы раскраснелась да принялась болтать с ним о том о сём, придвигаясь всё ближе. Но сейчас ни ему, ни ей было совсем не до этого. Настины мысли были далеки от любовных.
По слухам, дом кишел Нечестивыми.
