словно перепуганное стадо овец.
Он тоже ничего – так давно думала Настя. Но всё же не такой, как Александр. Тот был… словно обедневший барин. Породу не спрятать за старым тряпьём.
Стараясь поспеть, Настя запнулась о каблук идущего впереди мальчишки. Тот обернулся и обозвал её коровищей. Настя стиснула зубы, бросив взгляд на Александра. Тот ничего не заметил, и приютской сделалось досадно, что за неё не вступились.
«Будь ты проклята, Танька!»
Мелкая нервировала Настю задолго до того, как посмела появиться на пороге их с Маришкой спальни. Она была новенькой, совсем зелёной – не приспособленной, требующей внимания, утешения. Она не просила того напрямую, ей было слишком стыдно и страшно – так было с каждым, кто попадал в казённый дом. Беспомощность сквозила в её жестах и взглядах, тоскливых и обречённых. Раздражающе тоскливых и раздражающе обречённых.
«А кому было легко?»
Все через это проходили. Таким уж было «посвящение» в круглые сироты. И все всегда справлялись сами. Почто же Таня должна быть исключением?
Настю раздражало, что младшегодка нуждается в помощи. Что сама она не может этого не замечать. Ей не хотелось возиться с девчонкой, не хотелось видеть немых вопросов в круглых мелких глазёнках. Но она видела. Всё время.
Таня увязалась за ними. Устроила целое представление в комнате. Едва не призвала Якова с розгами на их голову. Настя видела, мелкая раздражает и Маришку. Но едва ли Танюшу возможно было угомонить этой ночью. И всё же не следовало позволять ей идти с ними. Она всё испортила.
Насте с Маришкой стоит крепко подумать, что с этим делать. В дальнейшем. Никак нельзя позволять девчонке считать их няньками-наседками.
Насте с Маришкой…
Ссора. Какая глупая ссора. И из-за чего?
Мышелов, невозможность наслаждаться обществом Александра, пустые блуждания в темноте… Всё из-за глупой малявки. Такой беспомощной и такой наивной, что она вызывала у Насти настоящую злость. Хорошенько от всех спрятанную, разумеется.
А ещё воспоминания о собственной доприютской жизни.
«Довольно!» – попыталась приказать она себе, но…
Невозможно высокий, леденящий кровь визг раздался откуда-то из глубины дома. Он вырвал Настю из скверных её дум со скоростью пущенного из тяжёлого орудия снаряда.
Темнота коридора моментально сделалась удушливо-плотной. Александр схватил Настино запястье и сжал с такой силой, будто собирался сломать.
«Его пальцы холодные…»
– Это сверху, – раздался из мрака угрюмый голос Володи.
Усталый и раздосадованный. Он был зол.
– Это Маг'ишка… – прошептала Настя, чувствуя, как слёзы щиплют глаза.
Она налетела на них на лестнице. Вся зарёванная и с кровящей ногой.
– Н-нам нужно убраться отсюда! – выпалила Ковальчик, едва завидев их в темноте.
И зубы её стучали громко-прегромко.
Они
