от таких слов Дане Тася.
Всю жизнь потом корил он себя, что так глупо потерял самого дорогого человека. Жену свою Татьяну он не любил, женился как бы впопыхах, возраст уже был соответствующий, нельзя без семьи. Думал, стерпится – слюбится. Не слюбилось. Оправдывая себя, решил, что для мужика главное в жизни не какая-то там любовь, а работа, дело. С этим и жил. И вдруг эта неожиданная встреча в соседнем дворе.
…Дед Данила добрался, наконец, до булочной. Короче было идти другим путём, но вот уже долгих три десятилетия ходил он только так, через Тасин двор, в надежде увидеть её хоть мельком, издалека. В прежние года Татьяна, узнав, что за соседка живёт с ними рядом – выпивши, Даня проговорился, – задала муженьку перцу, даже пообещала у соперницы волосья повыдергать: баба она супротив Таси была габаритная, обещание своё исполнить имела силы.
Но сокрушавшийся над своим пьяным языком Данила пригрозил строго: ежели что бросит её к чёртовой матери, не посмотрит, что у них детей целый выводок. Татьяна укоротилась, угроза подействовала, но лёгкими скандальчиками Данилу нет, нет, да и угощала, словно напоминала тем самым: начеку, мол, стою на страже семейных интересов.
И муж Таси, прежде весьма приветливо здоровавшейся с другом детства жены, стал хмуро поглядывать на Данилу сквозь свои круглые, с толстыми стёклами очки. Неужто и он, удивлялся Данила, узнал каким-то образом про их единственную встречу с Тасей, о которой никто не должен был знать?
Однажды на исходе лета Данила сманил Тасю на прогулку в лесопарк, благо забот неотложных в этот день она была лишена: муж уехал в гости к брату в Сергиев Посад, и дети все были при деле. Углубились в самый дальний уголок парка, присели на поваленное дерево и принялись истово, словно подростки, целоваться. Потом Данила скинул с себя пиджак, расстелил его на пожухлой уже траве и за руку притянул на это ложе слабо сопротивлявшуюся Тасю…
Тася не скрыла от Данилы, что всегда любила его и продолжает любить до сих пор, но судьба такая им выпала не быть вместе.
– То не судьба виновата, то я, я, глупец, искорёжил жизнь и тебе и себе! – сокрушался
Данила.
– И моя вина в том есть, – отозвалась с грустью Тася.
Но от встреч, подобно этой, отказалась наотрез. Не могла она жить в обмане, ложь претила ей. Да и ни к чему: теперь уже ничего не изменить, не исправить. Это по тропинке лесной можно и раз пройти, и другой, и третий. А вот жизнь наново не пройти, не дано это людям.
Данила не желал мириться с таким положением дел и с жаром принялся уговаривать Тасю бросить всё и уехать вместе, куда глаза глядят. Но рассудительная женщина остудила его пыл, вернув с небес на землю грешную.
– От кого же мы уедем-то? Ты уж дед, у меня вот-вот дочка родит… Да и лет нам на двоих ровно сто. Прошло наше времечко и с этим надо смириться.
Позже, когда сильно захворала его младшая дочь, Данила понял, что Тася была права. Не будь его рядом, возможно девочка
