он обнаружил над главным входом металлическую табличку: «Храм Мингуана»!
Мингуан, он же генерал Пэй, которого упоминала Линвэнь, был богом войны, покровителем севера. Неудивительно, что Се Ляню и его спутникам пришлось ночевать в святилище Наньяна: храм Мингуана был надёжно скрыт в глубинах зачарованного лабиринта горы. Неужели призрачный жених связан с генералом?
Но ведь Мингуан всегда был из тех, кому весенний ветер приносит удачу – могущественный бессмертный, уважаемый на Небесах и почитаемый на земле. Се Лянь решительно не мог себе представить, чтобы подобный небожитель связался с какой-то злобной тварью. Вот если бы генерал был просто не в курсе захвата своего храма, это бы объяснило ситуацию… Не стоит делать поспешные выводы, хорошенько во всём не разобравшись.
Се Лянь решил осмотреть храм. Ворота оказались закрыты, но не заперты – и от толчка сразу же распахнулись. В ноздри Се Ляню ударил странный запах: в храме, вопреки ожиданиям, пахло не затхлостью, а разлагающейся плотью.
Се Лянь притворил ворота, чтобы не выдавать своё присутствие, и прошёл внутрь. Посреди главного зала у алтаря расположилась статуя бога войны – покровителя севера Мингуана. Изображения людей, вроде статуй, кукол и портретов, легче всего поддаются порче, потому Се Лянь в первую очередь отправился осмотреть изваяние.
Скульптура была выполнена с большим мастерством: красивое лицо, статная фигура. В руках бог сжимал священный меч, а талию опоясывал украшенный нефритом пояс. Се Лянь долго рассматривал статую, но не нашёл никаких следов скверны. Гнилостный запах здесь тоже ощущался слабо, поэтому Се Лянь оставил скульптуру в покое и развернулся, чтобы проследовать дальше… но не сдвинулся с места. Зрачки его сузились: он разглядел толпу женщин в свадебных одеяниях, что стояли в тени, чуть сбоку от него. Они-то и источали этот смрад.
Се Лянь взял себя в руки и поспешно принялся считать: одна, две, три… семнадцать! Те самые семнадцать невест, что пропали в окрестностях горы Юйцзюньшань!
Лица их были сокрыты под алыми вуалями. У тех, кто исчез раньше, одежды уже выцвели и изорвались. У других платья были поновее – и покрой по моде, и ткани не успели обветшать, – а запах разложения от них почти не ощущался. Вероятно, они были из тех, кого похитили совсем недавно. Се Лянь слегка помедлил, прежде чем заглянуть под покрывало одной из невест.
Ему показалось бледное лицо, в тусклом свете луны отдающее зеленью. Но самое страшное: это лицо навеки исказила улыбка.
Се Лянь откинул вуаль с головы другой женщины – уголки её рта оказались также приподняты.
Все мёртвые невесты в этом зале улыбались.
В голове Се Ляня вновь зазвучал детский голос, поющий странную песенку: «Молодая невеста, молодая невеста, молодая невеста в красном свадебном паланкине… со слезами на глазах переходит горный пик, под свадебным покрывалом не мелькнёт улыбка…»
Внезапно с улицы донёсся странный, ни на что не
